Путь небес. Преодолевая бурю

Раздробленный бог еще не явился среди них. Он присутствовал только в отражениях, в грезах, в оседающей пыли. Братья еще не видели его, не всецело. Они трудились. Они исследовали. Пока что воинами руководил один из них. На его броне, самой знакомой Арвиде и все так же пышно украшенной, виднелся герб в виде ворона — тот же, что и раньше, когда брат был храмовым магистром и величайшим сыном легиона.

— Нет, ты не излечишь болезнь! — отчаянно вырвалось у Ревюэля. — Нет, только не так. Не пробуй этот способ!

Он протянул руку, словно мог снять фигурки с планеты заклинаний и бросить их обратно в пустоту. В тот же миг видение расщепилось на осколки, которые, кружась, унеслись прочь.

За ними открылась иная картина, гораздо холоднее, гораздо отдаленнее.

Арвида увидел галактику из миллиона миров. Он узрел огромные флоты, бороздящие тьму, потемневшие от старости корабли, плазменные двигатели которых выбрасывали в космос ядовитый шлам. Ему предстали заводы, что изрыгали смог в серые от дождевых туч небеса, и колоссальные соборы с ухмыляющимися пастями врат, куда брели миллиардные процессии съежившихся смертных. Изнутри доносились исступленные псалмы, молитвы череполикому трупу, прикованному к остаткам пыточной машины. Фанатики изобличали книги во лжи и швыряли их в гигантские костры, тогда как людям уже не хватало знаний для восстановления древних судов, что перевозили их среди звезд. Ревюэль видел пытки, страх, отчаяние, бесконечно тяжелый труд, что изматывал, отуплял, омертвлял рабочих, видел растущую силу кошмарных чужих рас — и слышал потаенный, булькающий, злорадный смех голосов, которые обитали в глубочайших безднах человеческого разума…

Он был Корвидом, из касты провидцев. Но эти грезы отличались от других, переносивших его только в пространстве. То, что узрел Арвида, находилось в далеком будущем, которое прямо сейчас создавали все вокруг псайкера.

— Нет, — прошептал Ревюэль и оттолкнулся от возвышения.

Внизу бурлил разлом.

У Арвиды перехватило дыхание. Шатаясь, он отступил от площадки и стряхнул с рук покрывшую их жидкость. Ревюэль врезался спиной в стену, у него запрокинулась голова.

Слепо ковыляя вперед, он вновь оказался у портала. Видения затопили разум Арвиды, вытеснили страх перед Изменением, вытеснили все.

— Только не это! — выпалил он, неловко ударился о другую стену и отшатнулся, словно пьяный.

С каждым шагом уходить становилось все легче. Муть перед глазами исчезла. Ревюэль увидел впереди неясные чернильные тени. Внутреннее тепло сменилось космическим холодом заброшенной станции.

Арвида сел на корточки, его сердца колотились, ладони покрывал пот. Ему следовало найти Хана, или Есугэя, или кого-нибудь из кэшика. Ему нужно было убираться со станции, и всем им тоже. Здесь не осталось ничего, кроме варповой отравы, источника разложения, что струилось вверх по длинной колонне и пятнало их души чернотой.

Он выжил.

От новых знаний Ревюэлю хотелось кричать. Все, в чем он не сомневался, чему хранил верность, теперь исчезло. Найдут ли его теперь? Какой ценой он уцепился за жизнь? И братья, его братья…

Все они выжили.

Это было уже слишком. Поднявшись на ноги, Арвида быстрее зашагал вперед. Темнота давила на него, размывала тонкие лучи люменов, пыталась удушить псайкера.

Он не останавливался. Он не сдавался.

Далеко внизу кружился во мраке варп-разлом, безразличный, как сама вечность.

Глава девятнадцатая

Торгуна оторвали от медитации, которая и так давалась ему с трудом, и хан вслед за братьями прибыл на мостик. Там творилась неразбериха — Саньяса с клинком в руках выкрикивал приказы, другие сагьяр мазан пробирались между пультами управления, внимательно осматривая смертных офицеров.