Путь офицера

Затем, нужна поддержка наверху — черт, знает, кто за эту сволочь заступиться захочет. Во всяком случае, отдельные завсегдатаи этого борделя крови могут попортить от души — один секретарь прево чего стоит.

А главный вопрос — что после этого делать с детьми? Отдать монахиням? Девочек, которые о сексе знают больше взрослых женщин и считают это нормальным, может, даже веселой игрой? При всем уважении к сестрам, вряд ли они смогут их понять, а тогда ужас ломки уже и так изломанного, детского, сознания, жесткой, через колено, и кто знает, чем это кончится.

Нужен кто-то со стороны, кто-то авторитетный, кто смог бы просто, смотреть и поправлять, тактично выверять курс труднейшей задачи — возвратить в мир детей, изуродованных жерновами мамаши Шантерель.

И такой человек на весь Амьен, пожалуй, один — молодая графиня де Бомон, мадам де Ворг.

Но это потом, сначала — работа. Кстати, вот и мэтр Вида заходит, и азарт, в глазах горит ярким пламенем.

— Есть, нашел, можно хоть сейчас брать — эта сволочь надрался как свинья, до полудня точно не проснется!

— Ты прямо, специалист! Я тебя пьяным-то ни разу не видел, откуда такие познания в питейном ремесле? Может для него вино, как для ребенка молоко — выпил, поспал, и все в порядке?

От этих слов Вида передернуло:

— Слушай, сержант, вот только о детях не надо, будь человеком. Я же едва держусь, я же заснуть не смогу, пока эти гады живы!

— Сможешь! — Ажан не сильно, но твердо ударил кулаком по столу. — Сможешь, — подошел и положил руку на плечо капрала, — потому что иначе все было напрасно, иначе ничего не изменить, а за твою горячность тебе мамаша Шантерель большое спасибо скажет. Знаешь, я когда думал, куда после армии идти, познакомился с одним стариком, — стал придумывать Ажан, — он всю жизнь в полиции прослужил. Так вот он мне сказал, что у полицейского, должны быть чистые руки, горячее сердце и холодная голова.[13] Я не священник, чтобы о твоих руках разговаривать, но горячее сердце точно есть. Ты только, голову сейчас остуди, тогда мы с тобой все сделаем. Сможешь?

Вида посмотрел на этого юнца с изуродованным лицом, на седину в его волосах, а спина выпрямилась, плечи развернулись, и само, вырвалось — Смогу, сержант.

Доложить о проделанной работе следовало, непосредственному начальнику, но наученный горьким опытом Ажан доверил доклад по инстанции капралу, а сам пошел к Гурвилю домой.

Тому хватило одного взгляда на постучавшегося в его дверь промокшего как бродячая собака сержанта, чтобы понять, что спать этой ночью не придется. Но пригласил в квартиру, налил стакан вина и стал слушать. И чем дальше, тем отчетливее понимал, что о нормальном сне теперь придется забыть надолго.

Собрался, под тем же изматывающим дождем пришел на службу и началось…

Глава XXV

Во все времена успех полицейских операций решает подготовка. Десятки людей, часто не знакомых друг с другом, надо сплотить в единые команды, твердо знающие когда и что им надлежит делать. Определить командиров групп, подготовить для каждой из них четкие инструкции, определиться с транспортом, продумать маршруты подхода и возвращения, определить цели, тактику действий и риски, озаботиться подстраховкой.

И организовать наблюдение, и отработать пути отхода преступников, и надежно их перекрыть, чтобы не устраивать потом игру в догонялки.

Это труд, тихий, аккуратный, которым не принято гордиться, но именно он обеспечивает успех или провал мероприятий. Любая ошибка, допущенная на этой стадии — это шанс для преступников уйти от наказания.

И именно этой работой занялись Ажан и Гурвиль. Работы было столько, что у господина майора полиции просто не было возможности подумать — откуда у этого новичка, пусть и доказавшего соответствие своей должности, такие знания, такое умение организовать людей, которое приобретается многими годами службы, причем службы по высшему разряду.

До рассвета удалось поспать лишь пару часов, а затем началось.

Пока Гурвиль докладывал де Романтену о проделанной и планируемой работе, Ажан и двое помощников взяли землекопа. Без суеты, буднично, мимо небольшого, но ухоженного домика на окраине, из которого вышел этот рыцарь лопаты, проехала крытая повозка. Вот он был, и вот его нет, усилием не слишком крепкого ума осознает себя лежащим на полу экипажа с кляпом во рту и крепко связанными руками.

На допросе все было просто — ассистенту душегубов сказали, что все известно, для суда достаточно уже известных жертв и торговаться теперь имеет смысл об одном — каким именно способом уважаемый желает покинуть этот возможно не лучший из миров. На выбор было предложено несколько вариантов, от некоторых из которых Ажана, уже привычного к смертям, передернуло.

И птичка запела. Как давно заработал конвейер смерти для детей, землекоп не знал, сам он был в деле около четырех лет. За это время похоронил шестнадцать девочек, включая и последних троих. Обычно к нему привозили по одной. Почему вчера троих? Да кто же знает? Его дело лопатой махать, а не вопросы задавать.