Путь офицера

На чем привозили? Вот в том самом экипаже, последние два года. Раньше был другой, а потом вот этот.

Кто привозил? Ну, кучера он только в лицо знает, а вот второй, который главный, тот личность известная — сам Серый Мэтью, главарь крупнейшей когда-то в Амьене банды. Лет десять назад его вся полиция ловила, даже объявили, что поймали, но при аресте убили. И правда, о нем долго ничего слышно не было. Но четыре года назад пришел и предложил легкий заработок. А что такого? Во-первых, таким людям только самоубийцы отказывают, из тех, что помучаться мечтают. Во-вторых, деньги хорошие — за каждое тело, он так и сказал, «тело», десяток экю, они лишними никогда не бывают.

А память у землекопа оказалась уникальная, каждую могилку помнил, куда детей закапывал. А сверху, как водится, уже нормального покойника, так, чтобы никто и никогда не узнал. Кроме господ полицейских, разумеется, от них какие могут быть тайны? Может, есть еще у него шанс на жизнь, у такого разговорчивого, а?

Следующим, так же тихо, взяли кучера. Допросили спокойно, без пыток, но выбор предложили такой же, неотразимый. И тот также заговорил. Он оказался действительно кучером, работающим у одного зажиточного купца. Хозяин о художествах своего работника и не подозревал. Да и как? Лошадей надо каждый день в упряжи водить, при этом какая разница куда изредка, исключительно в свободное время, проедет экипаж? Ну, подвезет возница кого, заработает монетку-другую, кому от этого плохо? Главное, чтобы имущество было в сохранности. Потому после каждой поездки на кладбище приходилось мыть и чистить, так ведь это ему и так это делать положено. И делать тщательно.

Откуда Серого Мэтью знает? Да как сказать, когда-то вместе работали… ну в смысле… вы же понимаете, господа полицейские.

Знала ли мамаша Шантарель, куда девочек увозят? Конечно знала, не раз втроем обсуждали когда экипаж подавать, когда Мэтью назад приедет… Да, она на таких разговорах плакала, жалела несчастных, только на следующий день все равно выводила к экипажу, целовала. А потом опять плакала. Жалостливая вся такая…

Основная работа началась с рассветом. Полицейские окружили дом, три резервные группы расположились в условленных местах, главная встала у входа. Всего было задействовано двадцать пять человек, операций такого масштаба полиция Амьена еще не знала.

Ломиться в монументальную дубовую дверь не стали — парой лошадей выдернули оконную решетку, разбили стекло и зашли без проблем. Дежурному вышибале хватило ума притвориться предметом мебели и не мешать людям делом заниматься.

Вообще, все прошло на удивление спокойно. Только Серый Мэтью, спавший в дальней комнате на втором этаже, успел вскочить и схватить свою хитрую трость — сработали инстинкты матерого головореза. В одной ночной рубашке, босой, с клинком в руке он смотрелся комично, но был опасен. Не раздумывая бросился на вошедших, стремясь прорубить себе дорогу к спасению, одного из полицейских даже смог ранить.

Романтику сцены испохабил Ажан — проскользнув за спину бандиту, он схватил первое, что попалось под руку, и швырнул ему в затылок. Вот только под руку попался чугунный ночной горшок. Громко, вонюче, но эффективно — противник лежит в глубоком нокауте, и это главное. А отмыть, убрать, проветрить — это все потом, успеется.

После того, как связанного, по рукам, благоухающего всеми ароматами выгребной ямы Серого Мэтью увели, Жан спустился вниз.

Представшая картина, навсегда врезалась в память. Вдоль стены стояли четырнадцать девочек, наскоро одетых, полусонных, не понимающих, зачем, эти взрослые дядьки вытащили их из теплых кроватей, почему они говорят, что, надо, уйти из этого, уютного, такого, любимого, дома, в этот злой мир, о котором, у каждой из них остались страшные воспоминания.

А перед девочками стояла, мамаша Шантарель… да какая там мамаша — молодая рыжеволосая, голубоглазая женщина с искрящимися глазами, и задорно, рассказывала какую-то веселую детскую сказку.

— Ну все, фазанята, сейчас вы пойдете с этими дядями. Не волнуйтесь, все будет хорошо, мы скоро увидимся! — закончила она и кивнула полицейским, чтобы уводили.

Прямо, любящая мать, святая и чистая, как мать Спасителя, спустившаяся к этим, несчастным, детям. Если забыть эксгумированные вчера трупы и расфуфыренную публику, покидавшую по ночам этот дом, с рожами, довольными до, омерзения.

Однако, об этом потом, когда появится блаженная возможность просто побыть человеком, который умеет плакать, выть от горя и злости. Потом, не сейчас. Сейчас надо, работать.

Обитателей дома уже увезли и начался обыск. Или то, что обыском, называется. Даже после тщательного инструктажа бравых полицейских хватало лишь на перетряхивание белья и переворачивание ящиков столов. Искать тайники, закладки? Это, Вы, господин сержант, что-то странное говорите, кто, же в своем, доме что-что-то прятать будет? Зачем? От кого, от самого, себя что, ли?

Но, даже такой обыск дал результаты. Обнаружились деньги, драгоценности, долговые расписки, написанные отдельными уважаемыми людьми.