Путь офицера

Предлог для посещения – легко, служить хочу! А там – кривая вывезет… Небось Авось пока еще с нами, не подведет!

В Амьене городская полиция занимала двухэтажное здание, примыкавшее к грозного вида постройке – городской тюрьме. У дверей никого, охрана скучала внутри – двое расхлябанного вида молодцов в костюмах обычных горожан, но при шпагах и с нарукавными нашивками полицейских остановили Жана.

– Кто, к кому, зачем? – в предельно лаконичной манере поинтересовались охранники.

– Господа, я только что приехал в ваш город, ищу работу. Могу ли я найти ее в полиции?

Взгляды стражей порядка повеселели, словно они перед собой клоуна увидели, ну или какого другого дурака.

– Разумеется, конечно, в нашем славном Амьене своих мужчин нет, без приезжих нам никак не справиться. Впрочем, если хочешь узнать точно, кто ты есть на самом деле, обратись к мэтру Гурвилю – дверь с заднего двора, выкрашена красной краской. Может, ему золотарь какой и нужен. – Молодцы, видимо, решили, что пошутили достаточно остроумно – заржали в голос.

За четыре года воинской службы в Клиссоне и Сен-Беа Жан привык, что юмор на посту – проступок непростительный, от которого отучают сразу и навсегда. Но не лезть же со своим уставом в чужой монастырь, поэтому просто вежливо поблагодарил и пошел, куда послали.

Мэтр Гурвиль оказался сухим, подвижным мужчиной среднего роста и средних лет, суетливым поведением и острым лицом немного походившим на хорька. Занимал он маленький кабинет, в котором были только стол, два стула. На столе лежала пачка исписанных бумаг.

– Чего надо? – спросил он, не отрывая взгляда от какого-то документа.

– Работу ищу. – Жан решил быть столь же кратким.

– Чего умеешь?

– Стрелять, фехтовать, думать.

Хозяин кабинета мельком взглянул на посетителя и вновь погрузился в чтение.

– И как, нравится?

– Стрелять? – Жана начал забавлять этот диалог.

– Думать.

– Ничего так занятие, бывает интересно. Если в меру.

Бумага легла на стол, а взгляд Гурвиля сосредоточился на Ажане.

– Тебе сколько лет, мыслитель? Откуда ты взялся?

– Двадцать, мэтр. Я военный, точнее бывший – месяц назад вышел в отставку.

Рассказать новую «официальную» биографию – быстро. Крестьянский сын, ушел из дома смотреть мир, устроился на службу в роту охраны клиссонской академии, дослужился до капрала и с повышением переведен в гарнизон небольшой пиренейской крепости. Вышел в отставку в звании унтер-офицера после окончания контракта. Участник сражения при Фадже и обороны Сен-Беа, об Алой звезде пока молчим. Все. Если бы…

А из какой деревни? А сколько в ней домов и кто староста? А почему ушел из дома? А учился ли чему дома? А как попал в охрану академии – по конкурсу или кто рекомендовал? А умеешь ли читать-писать, знаешь ли математику? А на каком уровне и кто учил? А долго ли учился?

С подобным, надо признаться, Жан столкнулся впервые. Так подробно, логично, надо сказать – грамотно его нигде в Галлии до сих пор не расспрашивали. Даже покойный де Баон, и тот биографией Ажана особо не интересовался – ему рекомендации де Ри хватило.

А этот хорек не просто спрашивает, он еще и смотрит… профессионально: не отведет ли собеседник взгляд, не появится ли в ответах лишних пауз или наоборот – не будут ли они поспешными, не дрогнет ли голос.

Однако на таком опросе проколется любой дилетант. Это счастье, что в свое время Жан легенду до мелочей проработал. Ясно, что про деревенские дома и старосту Гурвиль проверять поленится – не тот случай, его больше наши реакции интересуют, ну так это сыграть запросто, это мы умеем, а вот кто другой точно поплывет.

Интересно, в случае прокола Гурвиль бы ему только в рыло сунул, или чем похуже дело закончилось? Вот не верится, что к такому пройдохе так легко зайти-уйти можно. Да и дверь, которая на улицу ведет – не простая она. Есть, есть там какое-то свечение, явно магическое.

Но, видимо, ответы Жана отторжения не вызвали.

– Документы, – Гурвиль протянул руку.

Жан передал подорожную. Стандартную такую, мол, отслужил Жан Ажан пятилетний контракт, вышел в отставку и направляется к месту постоянного проживания. А поскольку место это ему самому неизвестно, то может он колесить по дорогам славной Галлии в течение трех месяцев, и никто ему в этом мешать не должен. Все обычно, кроме подписи.

Маршал де Комон, находясь после переговоров с кастильцами в веселом настроении, решил по-мальчишески созорничать и лично заверил документы отставного унтер-офицера.

Гурвиль от вида личной подписи и печати маршала обалдел совершенно, несколько раз переводя взгляд с письма на Жана, затем вскочил:

– Так, сиди здесь, никуда не выходи, – и, схватив бумаги со стола, умчался. Вынырнув из своей каморки, он обежал здание и уже неспешно вошел в главный вход. Поднявшись на второй этаж, прошел в приемную самого интенданта полиции Амьена виконта де Романтена.

– Доложите обо мне, передайте, что дело срочное, – обратился Гурвиль к секретарю.

Через минуту из кабинета донеслось:

– Батист, заходи.