Путь офицера

Но это было только вечером. А утром, не успел Жан проснуться, к нему пришла Марта в сопровождении маленького мальчика. Темно-русые волосы, серые глаза, царапина на лбу. Обычный, ничем не примечательный мальчик. Только вот сердце забилось как сумасшедшее, и глаза защипало.

– Леон, познакомься, это дядя Жан.

– Здравствуйте, дядя Жан, – сказано очень вежливо, – а вы к нам надолго?

– Навсегда, – голос чуть дрогнул, – навсегда. Мы с тобой теперь никогда не расстанемся. Давай дружить. – Жан по-мужски протянул руку.

– Давайте. – И сын пожал ее.

Днем Жан пошел в графский дворец за своими деньгами. Представился стражникам, они быстро известили графского казначея, и тот вынес увесистый кошелек и заранее приготовленную расписку, мол, Жан Ажан получил от госпожи де Ворг де Бомон графини Амьенской причитающиеся ему четыреста экю, всем доволен и претензий к вышеозначенной госпоже, именуемой Наниматель, не имеет.

– Вот деньги, подписывай бумагу и свободен, – нетерпеливо потребовал казначей.

– Минуточку, ваша милость, денежки, они счет любят.

– Чего? – От праведного гнева лицо честного слуги пошло багровыми пятнами. – Ты кого проверять решил, сопляк?!

Потом последовало еще много разных слов, в основном ругательных, но пересчитать деньги пришлось. Триста шестьдесят.

– И что? – Казначей искренне не видел за собой вины. – Десять процентов с тебя взяли, за отсчет-пересчет, вполне по-божески. Сам ведь знаешь – твоя работа таких денег близко не стоит.

– Как хотите, ваша милость, но я человек простой, в ваших процентах ничего не понимаю. Вот контракт, там написано четыреста в день прибытия госпожи де Ворг в Амьен. День уже прошел, но ладно, только деньги мне прошу передать все. Или в суд пойду. – Жан смотрел таким честным взглядом тупого вояки, что было ясно – этот пойдет, а казначею потом перед графом за конфуз оправдываться. Ну ладно, парень, жизнь, она длинная, еще будет у нас возможность поквитаться.

Так, заимев врага, но хорошо разбогатев, Жан вернулся домой, точнее – в таверну «Прекрасная Марта», которая и стала ему домом на ближайшие несколько лет. Дом, сын и Марта. Которая, как оказалось, находилась в активном поиске спутника жизни, однако кто тот счастливчик, что попадет в крепкие руки бывшей лучницы, до поры до времени оставалось загадкой.

И в назначенный день Ажан вышел на полицейскую службу.

Гурвиль дал ему подписать контракт, выдал нашивку патрульного полицейского, которую надлежало носить на левом рукаве, и представил новому начальнику – командиру наряда Роберу. Вот бывает так – смотришь на человека и понимаешь – от этого жди беды. Паранойя? Возможно, тем более что мэтр Робер поприветствовал нового подчиненного вполне дружелюбно и провел нормальный инструктаж:

– Идешь с нами патрулировать рынок. Держись поближе ко мне, выполняй команды, сам никуда не лезь. Все понял? Тогда – вперед. – Все правильно, что еще можно сказать новичку? Пусть смотрит, учится – полицейских академий здесь еще не придумали.

И патруль из четырех человек, словно корабль, вошел в людское море амьенского рынка.

Шум, гам, мельтешение сотен людей! Учась в академии, Жан периодически ездил на рынок Нанта, зарабатывать деньги в кулачных боях перед зрителями. И ему нравилось это столпотворение. Крики зазывал, азарт торгов, ругань и споры казались кипением самой жизни.

Но сейчас он работал, хотя, несмотря на весь свой опыт, не представлял, в чем именно эта работа заключается. А потому строго исполнял полученное указание – смотрел на старших товарищей и держался поближе к начальству.

Шли неспешно, грозно посматривая по сторонам, словно зная за каждым покупателем и продавцом какую вину.

Вот сцепились двое – кто-то кого-то не так толкнул. Развели, дали обоим по шее – не сильно, для порядка, и отправили в разные стороны. Пошли дальше.

Вот скандалят муж с женой, не могут решить, что покупать и покупать ли вообще – призвали к порядку, показали обоим кулак, успокоили. Пошли дальше.

А вот мальчишка-оборванец лет десяти, на глазах патруля и добрых горожан схватил с лотка кошелек и бросился бежать.

– Новенький, лови, – скомандовал Робер.

Жан молнией метнулся вдогонку и почти сразу поймал воришку.

– Вот, господин командир, воришка, а вот и пропажа! Этот? – обратился он к пострадавшему торговцу, показывая кошель, в котором оказались пара су и один динарий.

– Этот. – Только взгляд потерпевший отводит, словно ему не украденную вещь, а ядовитую змею показывают.

И остальные полицейские смотрят как-то неправильно, осуждающе, что ли. Непонятно, однако.

– Патрульный Ажан, доставьте виновного в полицию, передайте дежурному, скажите, что я приду и оформлю все документы – голосом сухим и до предела официальным скомандовал Робер.

По дороге к участку Жан чувствовал себя идиотом. Мальчишка ныл, просил отпустить, рассказывал о старенькой маме и маленьких сестрах – ну, это как раз нормально, давить на жалость – любимый прием всех попавшихся воров.