Путь океана: зов глубин (СИ)

— В Вердене, где бы я ни пела, я никогда не видела мужских слёз. А эти люди смогли настолько вчувствоваться… Хотя казалось бы, третье сословие, простые мореходы. Вы же — не видите в них людей…

— У вас чистое сердце, Селин.

Марсий смотрел в чашку и размышлял вслух.

— Вы женщина, чувствительная и благородная. И мне хватает воображения представить, что вы увидели на палубе сегодня. Но уверяю, я не мог поступить иначе. Подчинённый или раб — неважно, принимает на себя некоторые обязательства. И подумайте только, если они неподобающим образом к ним относятся, — могут погибнуть все. Вчера, в шторм, мне в одиночку пришлось делать почти всю работу за них. И может быть, если бы каждый занимался своим делом, с вами бы не произошло… всё это. Вы даже не можете представить, какое это чудо, что вы вообще сейчас со мной говорите, а не кормите каких-нибудь тварей на дне… И более того, мы все уже могли бы там оказаться. Теперь, надеюсь, вы понимаете, почему я устроил им показательную порку?

— О, вы оправдываетесь? Ничто не способно объяснить ни рабство, ни скотское отношение к людям! Даже во имя высоких задач!

— Но помилуйте, как же тогда вы предлагаете держать субординацию, если без наказаний?!.. Им же только дай волю, этому сброду… Уважение и послушание приходится выбивать силой.

— Страх — далеко не лучший инструмент для контроля. Я в этом убедилась воочию. Вам меня не изменить мое мнение, капитан.

— Да я и не пытаюсь!

— Вот и не надо. Однако вам точно следует сменить тактику. Действовать помягче…

— Ну уж нет!.. — он задумчиво потер подбородок. — Впрочем ваша взяла. Никаких плетей. В следующий раз тунеядцев сразу буду отправлять за борт на корм глубинникам. Все равно от них, дармоедов, толку ноль. Хм… никогда не видел глубинников в этих водах, кстати. А вы хоть понимаете, насколько вам повезло не просто не утонуть, но и не быть съеденной? — Они большие, да. Но я не чувствовала угрозы в них. Это же явно ощущалось, что они не на охоте. — Селин вопросительно посмотрела на Марсия.— Разве нет?

— Кто их знает… Но я слышал, что куча невиданных тварей обитает как раз на Да-Гуа. Никогда там не был, но видел парочку их шкур на каком-то из рынков. Жуткое зрелище. И столько слухов ходит об острове. Один страннее другого.

— Какие же?

— Оборотни, например. Люди, что превращаются во всяких тварей. Слыхали?

Де Круа лишь закатила глаза и шумно выдохнула. Марсий едва заметно улыбнулся и развалился на сидении. Тень его сдержанной улыбки снова вызвала смутное желание ответить тем же, но она не стала.

За окнами вечерело. Синева неба утопала в розовеющем закате и отбрасывала на волны чудные сиреневые оттенки.

— Кстати, вы же в курсе, что по прибытии на Да-Гуа я остаюсь при вас на некоторое время?

Селин как будто снова погрузилась в холодную воду за бортом. Ах вот оно что. Марсия действительно назначили контролировать исполнение гильдейских наказов. Она отстранилась от стола и рассеянно произнесла:

— Вот так новость… Кстати я не поблагодарила вас за кушанье и за то, что спасли меня…

— Нет, не поблагодарили, — Марсий довольно жмурился, как сытый кот на солнце.

— Так вот и не стану! — она вышла из-за стола и наградила озадаченного капитана холодной улыбкой, — Вы всего лишь хорошо делаете свою работу, господин надзиратель. Так держать!

С этими словами она направилась к выходу.

22. В ИЗГНАНИИ

В лорнете с треснувшим стеклом, укутанная в ветхую шаль, Мадам Моник дремала за прилавком среди стен, полностью состоявших из ящиков с чаем и кофе.

Звякнул и оборвался звонок. Дряхлая дверь скрипнула на проржавевших петлях.

Она привстала и подслеповато сощурилась на двоих незнакомцев.

Один — высокий, но ссутулившийся, с косматой бородой, в потёртом бушлате с чужого плеча и в чёрной треуголке без опознавательных знаков. Другой — рослый чернокожий детина с ранами от колодок на руках и в вонючих лохмотьях, таращился на пожелтевшие надписи на многочисленных коробочках и хмурился, силясь прочитать буквы. Ошиблись дверью? Случайных людей в её лавке никогда не бывало.

— Чаю вам? — с подозрением спросила Мадам Моник.

Дрожащая рука под прилавком уже сжимала рукоять тяжёлого пистолета.

— Завтрак пополудни и кофе с молоком, Мадам Моник, — спустя тягучие минуты прозвучал смутно знакомый, но глухой голос. — Буду у себя, и меня ни для кого нет.

У неё задрожал подбородок.

Неопрятный посетитель сдвинул треуголку. На обветренном лице с расписными скулами показались знакомые, когда-то живые, глаза. Густо подведённые сурьмой.

Пистолет громко стукнул об пол.

— Капитан Вит… — Пухлая рука в старенькой митенке прикрыла раскрывшийся было рот.

— Тщщ.

О прилавок коротко звякнул маленький тяжелый кошелёк. Очевидно, больше у него сбережений не было.

— Сударыня, вы нисколько не изменились. А меня, как вам скорее всего доложили, изрядно потрепало, — после некоторого молчания добавил незнакомец и зашумел в углу, возясь с ковром. — Не утруждайтесь, я всё помню.