Путь палача

Я мотаю отрицательно головой и скоро выхожу из кабинета. В самом деле, истинно преданных в башне Тасмагонии по пальцам пересчитать. Все остальные – жертвы своего страха, потому что Президент абсолютный манипулятор и гипнотизер. Ему всегда хочется беспрекословно верить и подчиняться. Подчиняюсь ли я ему? Несомненно. Боюсь ли я его? Едва ли. Мной управляют деньги. Только ради них я состою на этой должности. Из-за денег я решился на мерзкую работу. Однако я не искренен с вами. Деньги – не первое, за что я беспокоюсь.

Итан Оруэлл, работающий на третьем этаже в отделе программистов, встречается мне сегодня на последнем – 26-ом этаже, ходит из одного кабинета в другой. Он выглядит нервно, скрывает это за веселым, шутливым настроением. Я подхожу к нему, и он тут же обращает на меня внимание.

Он знает, кем являюсь я.

Я читаю это по его беспокойному всплеску в глазах, как только я появляюсь в поле его зрения. Дёргается его вена на правом виске, а затем лицо моментально разглаживается, и возникает неестественная улыбка:

– Коллега, – весело обращается он ко мне. – есть проблемы с техникой?

Он указывает на чемодан со своими инструментами, и все в коридоре оборачиваются на нас многозначительными взглядами. У меня нет проблем с компьютером, но я киваю головой, и мы проходим в мой кабинет. Лишь только закрывается дверь, Итан вздрагивает. Он подходит к ноутбуку, ставит ладони на стол так, что вены на кистях вздуваются, а затем он спрашивает:

– Ну? Показывай, что не так.

Совершенно бесшумно оказываюсь рядом с техникой и указываю на мышь. Оруэлл начинает копошиться с ней, взаимодействовать с компьютером и, видимо, чувствуя, что я не собираюсь отходить, как бы под нос разговаривает:

– Да вот решил сегодня заняться налаживанием техники. Сам понимаешь, времена нелегкие. А без компьютеров сейчас куда? У каждого он должен исправно работать…

Ещё вчера я видел его, и он вел себя совершенно иначе. Он даже никогда не здоровается со мной, что уж говорить о том, чтобы предложить помощь. Всегда поведение Итана Оруэлла холодное и беспристрастное. Сегодня же – его будто подменили. Пока я стою рядом и действую ему на нервы своим присутствием, его уши несколько раз загораются, а потом бледнеют.

Совершенно точно: первый вычислен.

Когда Итан Оруэлл догадывается, что дело в отсутствии батареек в мышке, я делаю страдальческий вид, что забыл об этом. На самом же деле я всегда их почему-то вынимаю прежде, чем выйти из кабинета, и прячу в выдвижной шкаф.

Только программист уходит, я слежу за тем, куда он идёт. Прямая походка, взгляд потуплен вниз, рядом с ним проходит Рэйчел Льюис, что состоит в Совете. Они проходят мимо друг друга вплотную, при этом не отводя друг от друга взгляды. И тогда приходит еще одно осознание: второй предатель вычислен.

У Льюис нет семьи. Одинокая девушка, с головой погрязшая в работе и нашедшая в этом смысл жизни. Я понимаю её положение. Все те, кто ей дорог – это только она сама. Никаких родственников или даже друзей. Помощница, всегда ходящая за ней по пятам, сейчас бог знает где. И это уже звонок тревожности, потому что, по обыкновению, они ни на шаг друг от друга не отходят. И чаще всего доверяют друг другу абсолютно всё.

Моментально оказываюсь в нелюдимых коридорах и подхватываю на пути Аманду, помощницу Рэйчел. Толкаю её к стене под лестницей, что она ударяется и слегка скулит от боли. Не подходя слишком близко, я спрашиваю её жестами:

«Какого чёрта творится с Льюис?»

Она тупо смотрит на мои вопрошающие руки, но вертит головой и, едва сдерживая слезы, сипит:

– Я… я не понимаю тебя…

Вытаскиваю из кармана судорожно комок бумаги, расправляю его, хватаю из её переднего кармана карандаш и пишу имя «Рэйчел» огромными буквами. Видя это, она вся передёргивается, но не встает: так и остаётся сидеть, поджав колени у стены.

– Рэйчел… да… Она… Отстранилась. – Аманда плачет. Её лицо слишком приятное мне, чтобы я не смотрел на него без сожаления. – Кажется, она связалась с Ними… Но я не могу это утверждать, послушай…

И больше я уже не слушаю её, оставив наедине, краем уха улавливая короткие всхлипывания.

Остаётся только один, которого следует вычислить.

Дело к вечеру идёт дольше, чем нужно, но, как только я выхожу из кабинета, слышу, как разговаривают Рэйчел и Аллен. Её голос слегка дрожит, но он ещё увереннее, чем прежде. Как только она выходит, то резко закрывает дверь, и всё её тело пронзает секундная судорога. От неё так и исходит абсолютная ненависть к Президенту, и каждый разговор с ним ей даётся с большим трудом. Теперь, смотря, как она уходит к лифту, я уже не сомневаюсь в том, что волна слухов, прошедшая сегодня по башне Тасмагонии, касается непосредственно её.

– Надеюсь, ты осознаешь, что делаешь. – отрезает Шарль, видя, что я не отрываю взгляда от уходящей Рэйчел.

Я удивлённо вскидываю бровью.

– О, да я же вижу, ты собираешься что-то сделать.

Я мешкаюсь, но всё же отвечаю:

«Не переживайте, вам это понравится».

Когда я тоже подхожу к лифту и нажимаю на кнопку вызова, он тихим голосом вслед мне говорит:

– Жду завтра с хорошими новостями.

***