“Эрлу не отличить правды ото лжи, — продолжил мнимый Низар. — Сделай он что-то неверно, мы спровоцируем жестокую схватку. И истребим всех до одного”.
“Нам не нужны правители, освободимся от гнета пиратов!” — прокричал призрачный народ.
“И, наконец, я, и только я подношу падишаху вино и подмешиваю в него яд”.
“О да, мое безразличие и пьянство движут Кимраду к разрушению и забвению”, — произнесла тень Сахиба.
“Мы ближе, чем Эрл может подумать. Мы стоим за его спиной, мы, это он, — подытожил призрак Эрла. — Мы уберем всех и заменим собой. Как заменяем день за днем Низара”.
“А как же я? — спросил образ Дии. — Хотя нет, знаю, можете мне не отвечать. Падишах забудет, где прячет юную принцессу. Пусть сгинет, пропадет, заблудится одна в чаще леса навсегда и прорастет черным ростком в сердце папочки”.
“Не волнуйся за дочь, — словно внутренний голос прошептала Айша. — Она в надежных руках. Делай то, что должен делать. Ты сможешь найти ее”
Эрл вдруг увидел, как в центре бескрайней пустыни вверх стал подниматься песок. То тут, то там из глубины на поверхность вырывались мощные струи пара. Диковинные механизмы буквально выталкивали из песка закованную в броню, неприступную крепость в стальных горах. В ней было два уровня обороны. Башни и очень крутые, толстые стены образовывали первый уровень. За ними шел широкий и глубокий ров с непонятной, мутной жидкостью. Второй уровень, что образовывал центральный замок, был еще более высоким и неприступным. Крепость ощетинилась чудо машинами в клубах пара. Эрл сразу оценил все преимущества. Глубоко в сердце пустыни. Лишь только безумец поселится здесь. Крепость надежное укрытие для людей. И если как грозят тени, случится сражение, то лучше всего было бы принять бой именно в этом месте.
Постепенно ощущения своего тела возвращались к Эрлу. Он почувствовал так быстро позабытую тяжесть в руках и ногах. Стоя на земле, Эрл будто бы падал с большой высоты. Дух возвращался в бренное тело. Пространство комнаты быстро сужалось будто бы кожа на ярком солнце. Хижина опустела. Лишь только оракул все также пристально и внимательно смотрел на гостя только что совершившего одно из самых невообразимых и странных путешествий в своей жизни. Обессиленный Эрл лежал неподвижно. А в голове вертелся один вопрос, правда ли то, что он увидел или же это всего лишь игра с самыми тайными глубинами подсознания.
Глава 7. Лин и Кураж
В самый первый вечер, когда чужестранные путники на самоходном корабле пожаловали в дом адоимаров, в поселении, отгороженном высоким забором от остального мира, кочевники разожгли огонь. Пламя горело долго и высоко, рассыпаясь к небу снопом искр. Встретить в пустыне костер большая редкость, тем более, огромная честь, когда его разводят для гостей. Ведь деревьев пригодных для заготовки дров не наблюдалось на десятки тысяч километров вокруг. У огня поначалу было много людей. Они пели и танцевали. Со временем костер начал таять. Он становился все меньше и меньше. Люди стали расходиться. Свет потускнел и звезды зажглись ярче. У крохотного огня остались двое. Мальчишка в цилиндрической шляпе, что несколько дней тому назад красовался на носу самоходного корабля и девчонка скрипачка. Глядя друг на друга, они долго молчали по разные стороны у костра.
“Как тебя зовут”, — наконец спросил мальчишка.
В ответ девчонка достала скрипку и заиграла веселую и озорную мелодию. Она не просто исполняла музыку, она еще забавно танцевала, вертела смычком и строила смешные рожицы. Мелодия звучала недолго. По ее окончании девочка поклонилась, мальчишка в ответ одарил ее аплодисментами.
“Меня зовут Лин, — представилась скрипачка. — А тебя?”
“Босяки из Кимрады, к которым отношусь и я, называли меня Кураж, — притопывая высоченными башмаками, словно из жеваной коровой кожи, гордо заявил мальчишка. — Но можно просто Раж. А ты классно играешь. Думаю, я легко смог бы так же”.
“А ты хвастун”, — произнесла девчонка, улыбнувшись.
“Возможно, но мне кажется это просто храбрость. Я не боюсь никаких трудностей. Пыльные улицы и грязные подворотни Кимрады меня всему научили, я все могу. Я умею быть невидимым в толпе стражников, могу пробраться за запертые накрепко двери. В мои выдумки и небылицы верят мудрецы”.
“Музыка это другое, — Лин гордо отвернулась. — Музыка — это надежда, это свет и доброта, ее так не хватает в нашем жестоком мире”.
“Прости, я не хотел тебя обидеть. Сыграй еще что-нибудь”.