Путь розы. Внутри цветочного бизнеса. Как выводят и продают цветы, которые не сумела создать природа

В своем заявлении компания указала, что это маловероятно. В тексте говорилось: «Несмотря на то что сотни лет гвоздики разводят и высаживают в парках и садах всей Европы, их нельзя отнести к сорным видам. Они не стали сорным или инвазивным видом нигде в мире». В заявлении также подчеркивалось, что цветок не предназначен – не должен быть предназначен – для употребления в пищу: «Садовая гвоздика не используется в качестве пищевого продукта, хотя существует небольшая вероятность, что некоторые потребители захотят съесть лепестки или украсить ими пищу. Даже в этом случае мы не считаем, что употребление трансгенной гвоздики может нанести вред здоровью». Наконец, в заявлении говорилось: «Оказавшись у потребителей, импортируемые гвоздики не способны существовать дольше трех недель. За это время образование семян невозможно. Увядшие гвоздики не обладают способностью к размножению».

Гвоздики «Florigene» до сих пор не выращивают в Соединенных Штатах. Компания заключила контракт в Латинской Америке на выращивание своих гвоздик с последующей продажей обратно и выступает в качестве оптового распространителя, поставляя их на цветочный рынок США. Я поинтересовалась у Джейн Рисслер, члена Союза обеспокоенных ученых, вызывают ли опасения у американских потребителей цветы ГМО. «Мы взвешиваем риски и выгоды для каждого ГМО-организма. В настоящее время мы смотрим на выгоды более скептично и относимся к рискам более ответственно. Однако мы не пытаемся запретить любой генетически модифицированный продукт. Если цветы завозят в страну уже срезанными и они не предназначаются для употребления в пищу, то это мало задевает интересы пользователей. Можно поинтересоваться, не добавлен ли в растение путем генной модификации какой-либо продукт, вызывающий аллергию у работающих с ним людей. Однако мне кажется, что это маловероятно. Так что гвоздики “Florigene” не попадают в ту же категорию, что, например, кукуруза, где существует опасность распространения пыльцы. Однако везде, где выращивают эти гвоздики, необходимо следить за экологической средой, дикими родичами и так далее. Например, не повлияют ли новые свойства гвоздики на вероятность ее распространения в качестве сорняка? Этот и ряд других вопросов нельзя игнорировать. Однако между срезанными цветами и продуктами питания существует большая разница. Вряд ли они займут первое место в списке того, о чем мы беспокоимся, когда говорим о генетически модифицированных продуктах».

Я поинтересовалась у Джона Мэйсона, встретила ли «Florigene» сопротивление при выпуске в продажу первых генетически модифицированных цветов. Он ответил: «Нет, особого противодействия мы не встретили. В основном нас обвиняли в бессмысленной трате человеческих ресурсов. Зачем, дескать, размениваться на такие мелочи, когда можно, например, изобретать лекарство от рака и так далее. Думаю, для нас это скорее хорошие новости, что люди не считают их опасными».

Спустя год после первой встречи с Джоном Мэйсоном я открыла газету и увидела объявление о том, что скоро появится первая в мире голубая роза. «Suntory», японский производитель алкоголя и продуктов питания, недавно выкупивший компанию «Florigene», объявил о выведении сорта роз, пигмент которых почти полностью состоит из дельфинидина.

Некоторое время я сидела и смотрела на фотографию, опубликованную вместе со статьей. Точное воспроизведение окраски цветка – непростая задача даже для опытных фотографов, а газетное качество только добавляет сложности. Тем не менее я была точно уверена, что на фотографии изображена не синяя роза. Мне она казалась пурпурной. В конце концов я поднялась и позвонила Джону. «Значит так, – сказала я, – рассказывайте об этой вашей синей розе».

На другом конце провода повисло молчание, а затем он рассмеялся. «Начнем с того, что она не синяя, – сказал он. – Мы руководствуемся списками Королевского садоводческого общества, как и большинство цветоводов. Согласно их классификации, полученный нами цветок, как и большинство наших гвоздик, относится к группе фиолетовых. Для нас главное, что мы получили совершенно новый цвет. Однако эти маркетологи пихают слово “синий” везде, где только могут». Возможно, данное заявление было вызвано практическими соображениями: после выкупа 98,5 % акций «Florigene» компании «Suntory» не терпелось объявить хоть о каких-нибудь результатах, чтобы привлечь внимание публики и успокоить инвесторов. Но сколько еще займет у «Florigene» выведение той самой настоящей синей розы?

«Это хороший вопрос, – ответил Джон. – Обычно в таком случае мы говорим – от трех до пяти лет. Но говорим мы это уже последние лет десять, не правда ли?»[23]