Путь слез

Он указал на овечий выгон, обнесенный низким забором. Дети послушно расположились на сочной зеленой траве лицом к северному берегу Рейна, где неухоженные лачуги громоздились одна на другую.

Петер оперся на посох и почесал Соломона. Он пристально рассматривал небольшие плоскодонные судна, которые везли на себе пассажиров, тревожно глядящих на бурливые воды реки. Суденышки кренились под тяжестью лошадей, вьючных мулов, воинов и крестьян, торговцев и священников, неуютно сбитых в одну кучу. С суден неслись такие проклятья и богохульства, какие редко достигали слуха старого священника. Петер скорбно покачал головой.

После небольшой передышки Вил и Петер отошли поодаль от остальных.

– Я говорю тебе: в этом городе нам, верно, повезет, – настаивал Вил.

Петер мягко ответил:

– Я, конечно, в твоем распоряжении, но, будучи твоим советником, всем сердцем заклинаю тебя: позволь мне единолично провести разведку. С городом ты не знаком, а я здесь бывал. У него женский норов. Не далее, как двадцать с лишним лет крепость сожгли дотла, и я сомневаюсь, что, восстановленная, она допустит хоть малейший намек на опасность. Говорю тебе: и всех крепостей, которые я повидал на своем веку, эта более всех похожа на женщину. На первый взгляд она привлекательна и приветлива, а через миг – злобна и своенравна.

– Мне ли не совладать с женщиной? – вызывающе спросил парень.

Петер погладил бороду и крепко поджал губы, чтобы обуздать невольную улыбку. Он не знал как ответить, поэтому просто сказал:

– Ах, да. До сих пор мне не посчастливилось узнать о твоих способностях в делах сердечных, зато я, безусловно, удостоверился в особом даре управлять нашим отрядом. Однако будет лучше, если сначала я осмотрю сей славный город. Но постой. Боже правый, я, кажись, снова опрометчиво преступил свои смиренные права! Конечно, ежели ты велел бы мне пойти, я бы так сделал. О, прости меня. Тысяча извинений.

Вил на минуту задумался, затем подбоченился и громко провозгласил:

– Я остаюсь с остальными, а тебе приказываю осмотреть город и донести сведенья о нем.

Петер склонился в молчаливом согласии. Затем, передав Соломона на попечение Марии, он простился с детьми.

– Я вернусь, как отслужат последнюю службу, а вы можете молиться за мою сохранность. – Он улыбнулся и помахал им, оттащив Вила в сторону. Он показал на мутную воду. – Смотри, юноша, как высока река. От небывалой жары высоко в горах растопился снег – более чем положено, – и это значит, что в предлежащих на пути низовьях небезопасно. Слушай меня. Ежели я не вернусь, не входите в город. А если у вас не останется другого пути, как только вперед, тогда веди их через великие горы. И – осторожней на перевалах.

Вил кивнул.

Крестоносцы смотрели вслед ковыляющему другу, пока он не подошел к пристани и не смешался с толпой путников. Затем они расселись вокруг костра, чтобы пересчитать остатки из съестного. «Ach, брат, – прошептал Вилу Карл, – с твоей стороны было бы куда благороднее, если бы ты, вместо своего кинжала, захватил бы одежду Георга!»

Вил оглянулся на Георга, который сидел, закутавшись в кусачее шерстяное одеяло, и растирал голые кровоточащие ступни.

– Ага, a с твоей стороны ты мог бы поступить по-дружески: что ж ты побежал за своей проклятой цепочкой?

– Ja, верно, но не я здесь главный. Это тебе нужно заботиться о других, – резонно возразил Карл.

– Георг, – окликнул его Вил, – тебе надобно было захватить свои панталоны.

Несколько детей захихикали, но покрасневший Георг только беспомощно посмотрел на них и слабо улыбнулся.

Вил дружелюбно засмеялся.

– Ладно, не горюй. Я пошлю Карла с Лукасом, чтобы они нашли тебе, что одеть. Есть у кого что-либо на обмен… или несколько монет?

Фридрих встрепенулся и, улыбнувшись во весь рот, подскочил к командиру. Он опустил пальцы в котомку и хихикнул.

– Знаете ли, сир, я оставил себе скромную долю пенни.

– Ха-ха! Отлично, Фридрих! – одобрительно воскликнул Вил.

Мальчик гордо опустил монетки в раскрытую ладонь Карла.

– Отыщи для Георга хорошую одежку!

Крепость Базеля служила пристанищем для римских легионов еще восемь веков до того, как Петер посетил город, и, сидя на носу приземистой лодки, старик вновь поразился великолепным видом древнего селения. Когда его взгляд упал на парные шпили кафедрального собора, расположенного сразу за доками, он стал освежать в памяти воспоминания о городе и расположение его улиц. «Неплохо бы напрячь ум, да и сократить блужданья по городу», – подумал он. В воображении перед ним разворачивались длинные ряды соломенных кровлей вдоль тесных улочек, которые вели к возвышенностям, где селились состоятельные горожане. Он вспомнил нищих, ютившихся в низинах, и как часто их дома становились жертвой наводнений.