Путь Смолы

– Я ни в чём не признавался, – возразил Була, – я же говорил, что ещё не известно, кто из нас мертвее. У тебя , вон, прошлого нет, а у меня есть.

– Обоснуй? – Колян и сам удивился, откуда в нём взялась такая настойчивость. – За базар отвечаешь?

Видимо, в отсутствии альтернативных вариантов Колян стал приобретать некоторые свойства, навязанные ему ролью бандита, отсюда и соответственный лексикон, неожиданно прозвучавший из его уст. С волками жить по волчьи выть.

Була приблизился к лицу собеседника и, глядя в глаза, сказал:

– Кончина человека – следствие всей его жизни. Меня убили в перестрелке, а случившаяся перестрелка – это результат всей моей прошлой жизни, был бандитом, похищал и убивал людей. Понял, у меня есть прошлое и я его помню.

Так у меня тоже, наверное, было, тебе ли этого не знать, – неуверенно парировал Колян. – Просто я не помню прошлого.

– А кто тебе сказал, что я знаю, ничего я не знаю – усмехнулся Була. – Кто не помнит своего прошлого, тот мертвец. А я тебе могу столько вариантов твоего прошлого порассказать, офигеешь и поверишь, поскольку выбора у тебя нет. Представь себе государство, которое в одночасье напрочь забыло всю свою историю, как ты думаешь, соседние и уж тем более враждебные страны какое прошлое воссоздадут в памяти забывчивого народа…страшно подумать… То же и с отдельным человеком. Зомби будешь, живущий под диктовку других людей, их мыслями и идеями. А зомби – это мертвец.

– Ну и ты не факт, что живой, – не сдавался Колян, – камни тоже имеют прошлое и мертвецы имеют.

– А я и не утверждаю, что я тот, кем был раньше, – защищался Була, – но я знаю, кто я, а ты нет. Тебя нет в этом фильме. Понял…

Колян задумался, ему стало нехорошо, Була затронул больную для него тему.

– Значит, ты хочешь сказать, что живой тот, кто есть или был в этом фильме, а тот, кого нет, настоящий мертвец? Живые те, кто на экране, а зритель никто, мертвец по отношению к киногероям, правдиво только то, что на экране?

– Соображаешь, – Була одобрительно похлопал Смолу по плечу. – Если хочешь стать живым, то полностью прими фильм и войди в роль. Вот поэтому тебе и надо убить Шпалу.

– Не понял?

– Жизнь – это фильм, и для каждого он свой. Чтобы выжить, надо выбрать роль в этом фильме и утверждаться в ней. О том, что твоё утверждение в фильме, то есть твоё положение, тем рациональней, благополучней и выше, чем сильнее ты, я уже говорил. Доказать достойность своей роли ты можешь только полностью вжившись в неё и силой. Грохни Шпалу, утвердись в роли.

Колян поёжился, зрителем, возможно, быть и не так приятно, но менее проблематично. Осознание себя – это приобретение роли, но может и зритель не такая уж лишняя деталь и тоже существует, не являясь абстракцией. Голова Коляна раскалывалась, стоило определяться, делать выбор. С ролью всё понятно, доказывать надо было действием. Но что делать, чтобы будучи зрителем считаться полноценным – Смола не знал.

– Ты пойми, это кино не допускает множественность роли, – сказал Була.

– А зритель? – спросил Колян.

–А что зритель? Ты, реально, братан, паришь, зрителей не бывает, зрители лишь на небе. Вот они видят все коллизии фильма и понимают, что абсолюта в людях нет. Но мы-то здесь, в фильме, и у нас свои законы, всех перепетий мы не знаем, и правда у нас одна – кто сильнее, тот и прав. Врубаешься? Что, думаешь, я просто так бандитом стал? Я просто хотел выжить и самоутвердиться. Варианты самоутверждения есть разные, но я в силу причин и социального положения выбрал этот. Я хотел доказать жизнеспособность своей роли, а заодно и получить некоторые блага для тела.

– А если я иногда чувствую себя зрителем, – смущённо произнёс Колян.

– Ты чё, Бог, ангел или святой?! Я, блин, потусторонний мир знаю лучше, но ореола святости над тобой не вижу. От тебя мертвечиной за версту пахнет, твоя роль гнилая насквозь. Вот раньше, пока не свихнулся, реальным пацаном был, а сейчас…

– За базаром-то следи, а то так и пулю схлопотать не долго, – неосознанно Колян начал вживаться в роль, – ещё мертвее сделаю.

– Да мне по сути по барабану, но ты не стрельнешь, потому что тебя как бы нет. В этом кино произвести какое-либо серьёзное действие может только тот, кто есть, чья роль жизнеспособна.

– А если Шпала человек? – не к месту вставил Колян, вспомнив свой сон.

– Кто, Шпала, человек?! – усмехнулся Була. – Он – роль. Ты думаешь, ему будет больно, когда ты его завалишь? Ерунда, боли нет, нервные окончания, сигнализирующие о ней, – это всего лишь предупреждение роли об опасности её уничтожения. Предохранители.

– Погоди, – все ещё не сдавался Колян, – если я себя чувствую, значит я есть, просто не понимаю себя.