Путь Смолы

Понятно, что такое положение вещей вносило ещё большую путаницу в его головной хаос, вследствии чего и отвлекаться на происходящие вокруг него события было совершенно невозможно и уж тем более оценивать их. Он догадывался, что Шпала делает нехорошие вещи. Но опять же, нехорошие для кого, с чьей точки зрения? Того бандита, роль которого он вынужденно играет? – вряд ли, для бандита это норма, всё закономерно и оправдано. Зрителя? Так зритель не является непосредственным участником фильма, он может лишь наблюдать, но ни как не влиять на образ роли и её поступки, как и на весь фильм в целом. Оценивать да, но никак не мыслить с позиции роли. Но и эта оценка никак не повлияет на сюжет, не изменит его. Она пуста, чтобы что-то изменить, надо быть самой ролью, но тут всё тот же замкнутый круг – роль не в состоянии оценить свои поступки. Ну а тот, кем Колян был на данный момент на самом деле, то есть и не ролью, и не зрителем, вообще лишен какой-либо оценки, он с трудом себя-то осознает, куда уж ему до оценки характеристик и действий других ролей. Поэтому и нехорошесть Шпалиных поступков было понятием абстрактным и напрямую тревожить могло лишь его жертв, вот с их точки зрения Шпала действительно был злодей. И Колян старался не осмысливать происходящие вокруг события, больше уделяя внимание головному хаосу, вот в нем стоило разобраться до конца, иначе так можно было навсегда задержаться в подвешенном непонятном состоянии.

Выехав на трассу, машина набрала скорость и устремилась к линии горизонта.

– Слышь, братва, – нарушил тягостную тишину в машине Шпала, – я вот порой думаю, что когда меньше думаю, то мне легче жить. Может и не нужно оно совсем, это мыслеобразующее тело, и прав был боксер из анекдота, вполне искренне заявлявший, что башка нужна исключительно для того, чтобы по ней стучать и в неё есть. Вот ты, Николай, сейчас полагаю думаешь мало, ну так как оно, лучше жить?

Колян пожал плечами.

– Сравнивать не с чем, я же не помню, как оно раньше было.

– Логично, – Шпала в улыбке скривил рот. – Ну а ты, подруга, что скажешь?

– Не знаю, – девушка замялась, – но если бы я на твоём месте задумывалась, то сошла бы с ума.

– Во, – в знак согласия кивнул головой киднеппер, – иногда, когда я начинаю задумываться, то чувствую, что схожу с ума, такая хрень в башке происходит, мама не горюй, и во мне тогда закипает такая злость… Вот я сегодня завалил двух тёток, сейчас ни о чём не думаю и спокойно еду. А вот если бы я задумался над своим поступком, меня бы мои мысли так взбесили, что я бы ещё кого-нибудь в ярости замочил. Нет, лучше не думать, а то так и до маньяка не далеко.

– Если тебя твой собственный поступок привел бы в ярость, ну и замочил бы себя тогда, как главного виновника что мыслей, что поступка, – в очередной раз невесть откуда взял Колян.

– Дебил, что ли, – зло процедил Шпала, – как это себя, ты во мне мазохиста увидел. Ярость требует жертв, а не собственных болевых ощущений.

В машине вновь воцарилась тишина. Продлилась она недолго, видимо Шпале не давал покоя этот вопрос.

– Я рождаю мысль, она рождает последующие мысли, – сказал он, – и они, мысли, в своем развити могут довести меня до умопомрачения. Вот как сделать так, чтобы одна родившаяся мысль так и оставалась одной единственной в своем роде, никак не влияющей на последующие мысли. Вот я подумал о тётках и всё, мысль о них тут же исчезла навсегда, без остатка, и последующая была бы уже допустим о пирожках.

– Нет, вряд ли, – ответил Колян, – тогда и Шпал было бы много, каждый со своей отдельной мыслью.

Шпала удивлённо посмотрел на подельника, предполагая, что болезнь того дала осложнения. Колян заметил странный взгляд товарища и пояснил:

– Вот сам прикинь, допустим ты подумал о себе, о том, что ты есть, и уже хотел подумать о том, кто ты есть, как твою данную мысль в мгновение заменила совершенно другая мысль, без остатка уничтожив предыдущую и никак с ней уже не связанная, предположим она о тех же пирожках. И получится так, что ты вдруг стал пирожком, потом подумал о дороге, и стал дорогой, потому что ничего другого в этот момент в твоей голове нет. Ты в этом случае так бы никогда и не понял, кто ты есть на самом деле, то есть никогда бы не понял, что ты Шпала. И следовательно тебя было бы столько, сколько независимых одиночных мыслей.Ты бы мог стать и матершинным словом, и дерьмом и даже мной. А если бы следующей мыслью, пришедшей тебе в голову, была мысль, что ничего нет, то ты бы стал никем или ничем, а это уже фигня какая-то, раз есть мысль, то и есть ты. Мы о чём-то подобном уже говорили. Первая мысль, приходящая на ум индивидууму, вдруг ощутившим своё существование, всегда является мысль своего отождествления с окружающим. Вот в это и вся загвоздка, твои независимые одиночные мысли тебя постоянно отождествляли с чем попало, что приходило бы тебе в голову в качестве последующей независимой одиночной мысли.