Путь Смолы

– Ощущать, видеть, оценивать мир, мыслить надо душой, а не телом, мозгом – вот что такое Понимание. МОЗГ СПОСОБЕН ВИДЕТЬ ЛИШЬ ОДНУ СТОРОНУ МИРА, КОТОРУЮ САМ И СОЗДАЁТ (МРАТА). ДУША ЖЕ СПОСОБНА ВИДЕТЬ МИР ЦЕЛИКОМ С РАЗНЫХ СТОРОН И ПОЗИЦИЙ (ЛОТСИ), ПОТОМУ КАК НЕ СОЗДАЁТ КОНКРЕТНЫХ ФОРМ И КОНКРЕТНОГО ВИДЕНИЯ, ОНА ВСЕОБЪЕМЛЮЩА, КАК И САМ МИР.

Колян вдруг подумал, что окончательно свихнулся, такие странные перемещения могут быть лишь в голове шизофреника.

Словно почувствовав его мысль, Арнав сказал, обращаясь к молодому человеку:

– Нас с самого детства среда, школа, общество, окружающие люди учат жить только в Мрата, пугая погибелью, если сойдёшь с этого пути. А ты случайно оказался очищен от своего Мрата, тем самым готов принять Лотси, нужно лишь твоё желание. А сумасшествие… Ведь сумасшедший – это просто человек, увидевший камень с неожиданных сторон, сильно удивившийся своему открытию и зациклившийся на нём. Не зацикливайся, попробуй понять и принять, и перестанешь быть сумасшедшим. Сделаешь шаг на пути к Пониманию…

Вдруг Коляново зрение вновь поменяло окружающую обстановку. Теперь он видел перед собой старичка, деревенского изобретателя и философа, и Лизу.

– Протрезвеет и ему станет стыдно. Возможно, на данный момент он свою значимость и повысил, вон сколько людей собралось посмотреть на его художества, ну а дальше будет лишь падение, как в глазах людей, так и в глазах закона.

Из дома в этот момент раздались звуки пьяного пения, сопровождавшиеся новыми выстрелами:

Ой, мороз, мороз

Не морозь меня

Не морозь меня

Моего коня…

– Вместе с "Шумел камыш" две эти песни являются гимнами пьяниц, путеводной звездой изменённого сознания, – сказал старичок. – Отсюда можно сделать вывод, что пьяное видение мира заключает в себе лишь холод и вечный шум безысходности жизненного пути.

Странным было то, что голос Ваньки звучал как-то раздвоенно, хрипло и одновременно звонко, и при этом каждый из слышимых тембров считал, что именно его темп, мелодия и слова, как и в целом видение песни правильные, и они, тембры, никак не могли найти точек соприкосновения, поэтому вся песня звучала дико, и становилось ясно, что будущего она не имеет и когда тембры окончательно разойдутся в понимании песни, всё прекратится. Что и подтвердилось в следующий момент. Но ровно через двадцать секунд голос с двумя разными тембрами затянул новую песню, впрочем, с тем же результатом. Видно не суждено голосу было стать единым, какой бы ни был богатым его репертуар. А раз не представлялось возможным спеть в унисон, то рано или поздно всё пение должно было перекратиться, нет смысла петь, когда каждый поет своё.

Собравшийся народ обратил внимание на странное пение и сделал вывод, что к захватчику присоединился ещё кто-то, и с этим кто-то, отыскав запас самогона, Ванька пьет и орёт дикие песни. Но так как кроме заложника там никого больше быть не могло, то становилось ясным, что с "террористом" гуляет именно он. Закономерно рождался вопрос – а кто тогда является пленником и пострадавшим? Кому Ванька угрожает?

Разрешить этот вопрос решилась жена Ваньки. Она подобралась к двери и тихо нырнула в неё. Через минуту послышались крики и из дверей выбежал заложник, за ним, чуть прихрамывая, выскочил Ванька, потом показалась женщина, держа за ствол ружьё, размахивая им, она пыталась прикладом огреть мужа. Вся троица скрылась за углом дома.

Народ подначивал и ухохатывался.

Колян отошел к забору и присел на корточки. Он открыл книгу, которую так и носил с собой всё это время, и углубился в неё. Ему нестерпимо хотелось узнать, что же там дальше, ведь не зря же он совершает невероятные перемещения. Может это вовсе и не глюк и не сумасшествие.

* * *

– Я достигну вершин, я стану великим, никто меня не остановит, – черноволосый человек повысил голос до истошного нервного крика. – Я родился в трущобах, познал голод и унижение, но мои способности, моё огромное желание вывели меня в люди, я уважаем, моё мнение и мои слова имеют вес, к ним прислушиваются, они имеют значение путеводной звезды для тех, кто пошел со мной. Пусть пока моих соратников лишь небольшая горстка, но это только начало…

Черноволосый в возбуждении истерично размахивал руками перед взорами молодых воинов, пытаясь им объяснить свою жизненную позицию. Он был одержим в своей попытке. Казалось, ничто и никогда не сможет переубедить его в своём видении, вся его сущность истерично вопила в доказательстве своей правоты.