Путь солдата

А у нас у всех – отличное новогоднее настроение. Не только из-за полученных наград. В 1942 году дивизия ре уступила врагу ни одного клочка земли. Мы научились держать крепкую оборону. Перед нами стояла полуокруженная немецкая армия. Чувствовалось, что не за горами время, когда и мы начнем окружать и бить фашистов!

В двенадцать часов ночи на передовой застрочили автоматы, полетели в небо ракеты. Вся передовая, не сговариваясь, как бы говорила фашистским воякам: "Ну, держитесь, близок час расплаты с вами! Будет вам еще не один Сталинград!" Начавшийся самопроизвольный новогодний фейерверк завершили "катюши". "Заиграв" где-то, совсем близко, они выпустили оранжево-огненные стрелы, расчертившие яркими полосами черное ночное небо. Ракеты пронеслись над нами. На вражеском переднем крае загрохотали взрывы. Немецкая оборона молчала.

Бои под Горбами и Левошкином

Позже, уже после Северо-Западного фронта, если надо было нам подчеркнуть убийственную тяжесть артиллерийского обстрела или особую жестокость боя, мы говорили; "Совсем как под Горбами". Так называлась деревня на одном из участков Рамушевского коридора, указанная на карте, но уже не существующая: фашисты сожгли и разрушили ее по не известной нам причине. Это был тот период, когда советские войска, воодушевленные победой под Сталинградом, вели успешное наступление на многих участках фронта. Мы прибыли под Горбы в суровые январские морозы и были брошены в брешь, пробитую в немецкой обороне. Враг отчаянно сопротивлялся. Для того, чтобы обескровить наши войска, использовалась многочисленная артиллерия, находящаяся в полу кольце окружения. Ее налеты были массированными и точными: гитлеровцы организовали звукозасечку наши к батарей, использовали для корректировки огня аэростаты. Стоило нашему орудию сделать три-четыре выстрела, как на огневые позиции обрушивался шквал артиллерийского огня нескольких вражеских батарей. Пушки, людей, лошадей не раз спасали мощные укрытия из бревен и земли, которые мы строили, не жалея своего труда.

Проводная связь в разгаре боев под Горбами почти не работала. После артиллерийских налетов оставались лишь отдельные куски провода, соединить которые было невозможно. Каждые сутки прокладывались новые линии, но и они работали по 15-10 минут: осколки мин и снарядов снова рвали их на мелкие куски. Помню, что в один из дней, когда шел тяжелый бой и связь надо было обеспечить во что бы то ни стало хотя бы на несколько часов, комиссар полка майор Анатолий Францевич Циш приказал всему политсоставу полка выйти на линии связи вместе со связистами и восстанавливать провод.

На начальника связи дивизиона Беляева было страшно смотреть. Он исхудал и почернел; от мороза, бессонных ночей и дней глаза у него слезились, белки глаз покраснели. Героическими усилиями всего взвода телефонную связь иногда удавалось восстанавливать, но ненадолго… Вблизи переднего края телефонные линии артиллеристов и стрелковых подразделений часто шли рядом. При повреждении нескольких линий одновременно связисты не сразу находили нужные концы, ошибались. На одни ошибки накладывались другие, и тогда можно было по одной линии слышать многих, не столько говорящих, сколько мешающих друг другу. Такая связь становилась бесполезной.

Мы каждый день теряли кого-либо из связистов, разведчиков, огневиков, командиров взводов и батарей. В этих боях я, в большинстве случаев, находился в штабе дивизиона, помогая начальнику штаба капитану Тирикову в обеспечении стрельбы батарей и подготовке боевых донесений. Капитану было за сорок лет. Ко мне он относился, как отец к сыну. Тирикова я полюбил, стремился помогать ему во всем.

В один из первых дней под Горбами капитан приказал мне пойти на НП дивизиона и уточнить его местоположение. До НП было километра 3-4. Я пошел, как всегда, один. Через километр пришлось идти по месту, куда ночью был произведен мощный огневой налет. Вражеские снаряды буквально перепахали вдоль и поперек большое поле, кругом чернели глубокие воронки. Земля, копоть, снег, сбитые мелкие деревья и ветки кустарника – все смешалось и еще пахло порохом. Один из тяжелых снарядов попал точно в то место, где вчера был наш штабной блиндаж.

Взрывом разбросало бревна наката по сторонам, часть валялась в образовавшейся воронке, углубившей яму блиндажа.