Путь судьбы

После того странного момента, когда его коснулось что-то, напомнившее ему о Джейсене, он ушел в глубокую медитацию в Силе, надеясь восстановить контакт, но он не смог найти ответы на свои вопросы.

Сейчас, когда он установил контакт с Джейсеном во второй раз, он начал догадываться, что сказать ему.

– Это пришло из самой Силы, – сказал он.

Звезды отражались в нефритовых глазах Мары, когда она обдумывала это.

– Сила может показать нам картину того, что может произойти, – сказала она. – Но обычно это… не так прямо.

– Я более чем когда-либо уверен сейчас, что у Джейсена особая судьба, – Он посмотрел на Мару и сжал ее руку.

Глаза Мары расширились.

– Ты думаешь, Джейсен сам знает свою судьбу?

– Я не знаю. И я не знаю, принял бы он ее, если бы знал – он всегда задавался вопросом своего предназначения как джедая, и даже о значении Силы. Я не могу представить, чтобы он не задавал себе вопрос, какая судьба его ждет.

Помрачнев, он печально посмотрел на Мару.

– Особая судьба – это не всегда что-то радостное, или что-то, что легко перенести.

Взгляд Мары тоже стал серьезным.

– Мы должны помочь ему.

– Если он позволит нам. В таком вопросе он не всегда склонен к сотрудничеству.

Люк поднял голову, смотря в огромный купол и сквозь него – в небо, усыпанное звездами, где коралловый корабль Джейсена захваченный притягивающими лучами одного из крейсеров МС80А, оборонявших планету, буксировался в ближайший док. Хотя корабль Джейсена был слишком далеко, чтобы Люк мог видеть его, Люку показалось, что он видит крейсер – крошечный отблеск света в темном небе.

– Эй! – раздался громкий голос снизу, из вестибюля, – Это же сенатор Уползай-ка! И сенатор Уноси-ноги! – за этим последовал жужжащий смех, и снова, – Эй, вы! Я с вами говорю!

Люк и Мара молча соскользнули по перилам вниз, и оказались в вестибюле. Там стояла самая высокая финдианка, которую Люк когда-либо видел, ее длинные руки, торчавшие из рукавов военной формы, указывали на человека и салластианина, которые только что вышли из дипломатического челнока, приземлившегося рядом со зданием. Люк узнал в прилетевших членов Сената.

Финдианка шагнула вперед, не давая пройти сенаторам, и закачалась. Люк понял, что финдианка пьяна; возможно, она только что вышла из офицерского клуба, расположенного в том же здании.

Финдианка подняла свой маленький подбородок.

– Вы знаете, сколько друзей я потеряла на Корусканте? – спросила она, – Знаете?

Двое сенаторов молча попытались обойти финдианку, но ее длинные руки закрыли дорогу.

– Десять тысяч? – прокричала финдианка, разжимая один палец из кулака. – Двадцать тысяч? Тридцать тысяч погибших друзей? – Еще два пальца разжались. – С-сорок? – Финдианка попыталась разжать четвертый палец, но не сразу вспомнила, что на ее руке только три пальца.

– Мы все потеряли друзей на Корусканте, – мрачно сказал сенатор-человек, и попытался отвести руку финдианки с дороги, но она не позволила. Ее желтые глаза пытались сосредоточиться на его лице.

– Ты не слишком-то думал о своих друзьях, когда смылся оттуда, сенатор Уползай-ка! Когда ты увел из боя «Алманию», ты оставил своих друзей умирать!

Люк почувствовал, что Мара взяла его за руку.

– Мы должны вмешаться? – тихо спросила она.

– Нет, если не дойдет до насилия, – сказал Люк, – А я не думаю, что дойдет. – Он увидел, что из дверей офицерского клуба за этой конфронтацией спокойно наблюдает группа офицеров. – Посмотри туда.

Мара вслед за ним посмотрела на офицеров.

– Они не вмешиваются, – заметила она.

– Да, – многозначительно сказал Люк, – Они не вмешиваются.

– Пожалуйста, дайте нам пройти, капитан, – сказал сенатор-салластианин, – У нас важные дела на Мон Каламари.

– Важные дела! – закричала финдианка, – Такие же важные, как те, из-за которых ты приказал Зеленой Эскадрилье эскортировать тебя и твой челнок, когда бежал с Корусканта? Зеленой Эскадрилье, которая прикрывала мою «Гордость»! Мой бедный корабль, он получил страшные повреждения, потерял двести сорок одного члена экипажа убитыми! Мой бедный корабль, моя «Гордость», она едва смогла добраться до Мон Каламари, а здесь ее собираются сдать на слом, потому что восстанавливать ее слишком дорого! Какие твои дела могут быть такими важными, что стоят двести сорок одну жизнь, сенатор Уноси-ноги? А? – Финдианка длинной рукой ткнула салластианина в грудь, – Сенатор Трусливая Задница? Сенатор Тонкая Кишка?

– Осторожнее, капитан, – сказал сенатор-человек, – Вы рискуете своим званием.

– Вы уже отобрали у меня корабль! – крикнула финдианка, – Вы уже убили половину моего экипажа! Вы уже сдали врагу столицу! – Она злобно расхохоталась, – Вы думаете, я еще забочусь о своем звании? Вы думаете, что можете сделать что-то хуже того, что уже сделали? Вы думаете, мне еще не плевать на присягу, которая приказывает мне защищать трусливых задолизов, подобных вам? Вы думаете, для кого-то из нас она еще что-то значит?

Финдианка указала длинной рукой на офицеров, собравшихся на пороге клуба. Сенаторы обернулись и увидели офицеров, в молчании наблюдавших за этой сценой.