Путь Светлячка

— Мне страшно, Даня, — взмолилась Светлана, жалобно взглянув ему в лицо. — Я всё жду, когда в твоей истории начнёт происходить хоть что-то хорошее, а она становится всё ужаснее и ужаснее…

Он притянул её к себе. Обнял. Погладил по волосам.

— Врачи, нянечки и пациенты в больнице были очень хорошими. Они носились со мной, как с ребёнком. И терпеливо ждали, когда удастся выяснить хоть что-нибудь обо мне… Через месяц повезло — в ту же больницу попал один из наших офицеров. Он узнал меня, назвал моё имя. Тут же отыскались мои документы — оказывается, их просто бросили недалеко от того места, где меня избили, и какой-то добрый человек сразу же понёс их в ближайшее отделение милиции. В общем, мир не без добрых людей, Веточка… Вскоре позвонили моим родителям в Речной, и они приехали за мной…

Светлане показалось, что она ослышалась.

— Родители? — переспросила она тихо. — Я… ничего не понимаю, Даня. Это ведь случилось ещё до их отъезда в Израиль… — её вдруг осенила ужасающая догадка. — То есть, Дина Наумовна знала, что ты живой? Я звонила вам домой каждую неделю, чтобы узнать, нет ли от тебя весточки, но… она ни словечком мне об этом не обмолвилась.

Он кивнул, ещё крепче прижимая её к себе.

— Да. Мама скрыла от тебя то, что я вернулся. Это было очень легко сделать… вы же общались только по телефону, а в Речном ты совсем перестала появляться.

— Нет… — ошеломлённо произнесла Светлана, потрясённая подобной подлостью. Этой немыслимой, невыносимой гнусностью. — Нет, нет, нет!!! — закричала она. — Ну скажи мне, что это неправда!!! Я же так ей доверяла… Я так надеялась, что она понимает, как я тебя жду… Что я без тебя просто каждый день умираю!!!

— Это правда, Веточка. Мне… очень жаль. Я не имею права просить, чтобы ты её простила…

— Никогда! — горячо перебила она. — Никогда я этого не прощу и не забуду!

— В таком случае, хотя бы постарайся понять её мотивы. Во-первых, она не хотела навязывать тебе меня — такого. Я же говорил тебе, в кого превратился… Ей было прекрасно известно, что ты не бросишь меня даже уродом и инвалидом, так и будешь всю жизнь тянуть на себе этот крест… Ей просто было жаль тебя. Ну, а во-вторых… Она боялась, что ты не отпустишь меня в Израиль вместе с ними. А их решение уехать стало к тому моменту окончательным и бесповоротным. Я же… я никак не мог повлиять на ситуацию. Я просто не отдавал себе ни в чём отчёта… понимаешь? — он виновато прижался губами к её волосам.

— И они взяли тебя, безвольного и беспомощного, — бесцветным голосом резюмировала Светлана, — и увезли от меня в Израиль. Не сказав ни слова…

— Именно так. Наверное, будь я здоров, им не удалось бы так быстро собрать все необходимые документы. Я же побывал в плену у афганцев, и у властей могло возникнуть ко мне множество вопросов. Но… в том виде, в котором я оказался на Родине, отдав свой интернациональный долг… я просто был никому не интересен. Списанный, использованный, отработанный, абсолютно бесполезный материал. Почему бы и не кинуть подачку напоследок — разрешить всей моей семье выезд в Израиль… И мы уехали.

— Как она могла… — застонала Светлана, — как она могла… Если бы я знала, что ты жив… что ты рядом… я бы горы свернула, наверное. Я бы… ну не знаю, вышла за тебя замуж, что ли, и поехала бы в Израиль вместе с вами!

Он невесело рассмеялся.

— Если бы я имел право голоса в той ситуации, я тоже был бы категорически против того, чтобы ты эмигрировала со мной.

— Но почему?

— Ты такая талантливая. У тебя всё было впереди. Что тебя могло ждать в Израиле? Вряд ли посыпались бы предложения сниматься в кино. У всех советских евреев выбор работы после переезда был не так уж велик. Бывшие профессора, актёры, писатели и музыканты часто устраивались простыми уборщиками…

— Да хоть бы и уборщицей. Хоть посудомойкой. Хоть дворником… но с тобой…

Даня глубоко вздохнул.

— Через пару лет меня поставили на ноги. В Израиле, как выяснилось, отличные врачи, которые творят буквально чудеса… Я снова стал нормальным человеком: заговорил, начал ходить и полностью себя обслуживать (мне, наконец, смастерили протез), всё вспомнил… Первое, что я сделал, когда более-менее восстановился — начал писать тебе письма. Одно за другим…

— Я не получала от тебя никаких писем, — отозвалась она. Голос её был совершенно бесцветным и потерянным.

— Я же не знал тогда, что твоя мама переехала, и отправлял письма на ваш старый адрес в Речном… А куда писать тебе в Москву, я понятия не имел. Ты к тому времени уже окончила учёбу и вряд ли жила в общаге. Я всё писал и писал, и как дурак ждал ответа… А потом случайно узнал, что ты, оказывается, уже была в то время замужем…

— Это была моя огромная ошибка… — отозвалась Светлана. — Сама не понимаю, что на меня нашло. Наверное, я просто устала жить без тебя. Так хотелось почувствовать себя нужной хоть кому-то…