Путь Светлячка

— Недавно я нашёл в интернете статью… — откликнулся он. — В Ташкенте за время афганской войны было убито несколько тысяч советских дембелей, вот так же ожидающих бесплатных солдатских билетов по требованию. Убито не врагами, а своими же соотечественниками: местными ташкентскими бандитами. Охотились за «чеками». Грабили, отбирали последние гроши, раздевали… Мне, наверное, повезло. Меня не убили. Шарахнули в темноте по голове железным ломом, а потом, обыскав, просто бросили без документов в какой-то канаве, надеясь, что подохну сам.

Светлана привычно обхватила руками собственные плечи, словно уговаривая себя успокоиться.

— У меня не укладывается в голове, — произнесла она наконец, — как такое могло произойти в Ташкенте. В этом чудесном, гостеприимном, солнечном городе!.. Я ведь была там на съёмках. Славные, очень приветливые и хлебосольные люди… Грабили? Убивали? Железным ломом по голове — и в канаву?!

— Ну, отморозков хватает в любом городе, даже в самом замечательном, — отозвался Даниэль. — Всегда и везде найдутся охотники за лёгкой наживой… А дембеля-афганцы были действительно лёгкой добычей. Особенно поодиночке… Подкараулить такого в тёмном переулке и взять тёпленьким — раз плюнуть.

— Но почему, зачем, боже мой — во имя чего нужно было всё это терпеть?! — воскликнула Светлана, негодуя от всего сердца. — Я имею в виду, сидеть день за днём в аэропорту, ждать бесплатных билетов как манны небесной, подвергать опасности собственную жизнь… вам самого Афгана, что ли, было мало? Почему нельзя было просто позвонить родителям?! Почему нельзя было… ну, я не знаю… добраться домой на попутках?

— Представляю это увлекательное путешествие безногого дембеля из Ташкента — аж в Московскую область, — усмехнулся Даниэль. — Многие из нас физически не вынесли бы подобное путешествие. Разумеется, каждый, кто мог — связывался с родными, за ними приезжали и забирали домой. У кого-то просто не было домашнего телефона, так что звонить было некуда. Многие ребята вообще были из деревень… Кто-то не хотел напрасно беспокоить членов своей семьи. В общем, у каждого был свой резон так поступать.

— А у тебя-то, у тебя самого — какой был резон? Почему нельзя было сообщить Дине Наумовне, да даже мне в общагу мог бы позвонить — я примчалась бы моментально, хоть на ковре-самолёте, хоть на метле, — Светлана попыталась шуткой сгладить резкость своего тона.

— Тебе я не хотел звонить ни в коем случае, — он явно смутился. — Ты должна была увидеть меня героем, а не тем, в кого я превратился. На костылях, весь заросший грязью, вшивый… Мне нужно было время и силы, чтобы подготовиться к встрече с тобой. Я так долго этого ждал! Я просто не имел права… разочаровать тебя, понимаешь, Ветка? Да и родителей не хотелось дёргать, срывать с места, просить денег… Совесть заела бы — мол, как же так, воевал в Афганистане, а теперь, как младенец, хватаешься за мамочкину юбку и хнычешь, вместо того чтобы вести себя как мужик…

— Идиот, — отозвалась она, глядя на него с нежностью и горечью. — Ты знаешь, я ведь часто представляла себе твоё возвращение. Воображала, как мы, наконец, встретимся… Мне было абсолютно всё равно, как ты будешь выглядеть. Хотела только одного — чтобы остался живым… Что ж, я получила то, о чём просила: ты выжил. Но сколько времени прошло, прежде чем я об этом узнала! Как же тебя сломала эта война. Как она всех нас сломала…

Даниэль некоторое время молчал, словно собираясь с мыслями.

— Ты не думай, Светлячок, что всё было настолько плохо и беспросветно. Сейчас вообще модно очернять прошлое… Но для меня и тогда, и даже сейчас всё однозначно. Я был предан своей стране, то есть Союзу. А значит — наше дело правое… Просто, понимаешь… ну не может быть на войне единой сияющей правды, кроме, разве что, той, кто «наш», а кто — враг. Всё остальное очень неоднозначно. А твари среди людей встречаются. Ты, наверное, и сама об этом знаешь. Но это же не значит, что абсолютно все плохие… Вообще, — он запустил пальцы в свои волосы, с силой сжимая виски, словно мучился от головной боли, — я не люблю об этом вспоминать. Да и тебе не стал бы рассказывать, наверное, в другой ситуации. Но сейчас я должен, иначе ты не поймёшь, почему…

— Продолжай, — кивнула Светлана.— Так что с тобой случилось дальше? Как скоро ты пришёл в себя?

— Очнулся уже в больнице. Но сказать, что «пришёл в себя»… это слишком смелое заявление. Я просто никого не узнавал. Не разговаривал. Не отдавал себе отчёт, что вообще происходит. В первые дни медсёстры даже кормили меня с ложечки, потому что я не сразу вспомнил, как надо есть самому… К слову, это в итоге было единственным, что я смог делать в больнице самостоятельно. А в остальном… даже в туалет не мог сходить. В общем, превратился практически в овощ. Ситуация осложнялась ещё и тем, что все документы, которые удостоверяли мою личность, были утеряны. Персонал в больнице вообще не представлял, кто я такой, откуда и что со мной произошло. Они, конечно, обратились в милицию, но… меня никто не разыскивал, никто обо мне не спрашивал.