Путь темных

Свадьба короля Эруаля и разбойницы Ариадны состоялась через неделю после описываемого мною здесь разговора молодого эльфа со своим мудрым советником. Она вызвала много толков и пересудов, а также открытое возмущение благородных эльфов и ехидные усмешки у простых горожан. Видеть разбойницу своей королевой никто не хотел, но молодой король был глух к мнению общественности. И его советник во всем поддерживал своего господина. "Такой же своенравный, как и учивший его Витек!" – слышалось на каждом углу дворца. Среди благородных эльфов крепло недовольство новым правителем. Как и предсказывал Клавелий, все потенциальные невесты были глубоко уязвлены выбором короля, и вместо томных вздохов по коридорам его теперь сопровождал сердитый шепоток.

Ариадну невзлюбили все женщины. Зато мужчины, стоило им, презрев свою гордость, познакомиться с ней поближе, быстро становились самыми ярыми ее защитниками. Ариадне, конечно, не очень нравилось общество, состоящее исключительно из ушастых эльфов, но то, что при дворе она имела такой же успех, как и в Истерском лесу, безусловно, льстило ее самолюбию.

Так что ко дню королевской свадьбы Лавандина окончательно погрязла в беспорядке общественных мнений. Это было бы временем быстрых и легких побед для Кампанелы, но страна людей почему-то затихла, как перед грозой. Эруаль не беспокоился на ее счет. Могущественный и страшный Варлам д' Аруэ находился сейчас на попечении Витека и со своей раной пробудет у него еще долго, а значит, с его стороны опасаться нечего. Что же касается сумасшедшего принца Хевингема, то разве можно предугадать действия безумца?

Но молодой король и предположить не мог, что опасность для него исходит с совсем другой, третьей стороны.

Продолжали пугать Эруаля его сны. Темный эльф стал резок в обращении, настойчив и требователен. Он то и дело переходил от увещеваний к угрозам, но Эруаль боялся внимать речам Голоса. Тот хотел невозможного. Он пытался добиться от молодого короля согласия на подписание приказа, которым он, Эруаль, передавал бы Истерский лес Кампанеле. Темный эльф настаивал, что если Эруаль поставит условием нахождение Варлама д' Аруэ на троне Кампанелы, то это будет долгожданным окончанием войны. Наместник никогда больше не будет иметь никаких притязаний к бывшему врагу, наоборот, даже поможет заключить выгодные договора, как только море Элх станет судоходным.

Несмотря на то, что слова Голоса были не лишены смысла (от войны устали все, и прекратить этот многолетний кошмар одним росчерком пера было большим соблазном), Эруаль осторожничал. В глубине души он чувствовал подвох и старался не прислушиваться к тому, что говорил темный эльф. Однако, его слова обладали свойством надолго оставаться в памяти, и это беспокоило и угнетало молодого короля, как некоторое время назад, когда Голос старательно убеждал его в принадлежности к темной расе.

В день свадьбы Эруаль, обеспокоенный больше, чем обычно, своими призрачными страхами и неизвестными опасностями, выкроил часок, чтобы остаться одному. Он чувствовал себя обессиленным, и в душе у него не было радости по случаю предстоящего торжества. Когда Эруаль жаловался на слабость Голосу, тот всегда говорил, что это естественные признаки угасания света в его душе, постепенно подчиняющейся тьме. Это причиняло Эруалю лишнее беспокойство и снова пробуждало давнее предчувствие скорой смерти. Оставшись в одиночестве в своей комнате, он сел за стол и, вытащив из ящика листок бумаги, принялся что-то писать на нем. Перед тем, как положить на страницу следующую фразу, эльф долго думал. Он подбирал каждое слово, как будто боялся где-то ошибиться. Неожиданно в дверь постучали.

"Вовремя!" – подумал Эруаль, успевший к этому моменту все дописать, и дал разрешение войти.

Порог переступил Клавелий Мудрейший.

– Мальчик, если ты не поторопишься, то рискуешь опоздать, – заметил старик. – Стыдно заставлять невесту ждать.

– Подойдите, пожалуйста, – попросил Эруаль, закрывая все написанное им книгой и оставляя на виду только немного чистого места внизу. Когда старик выполнил его просьбу, молодой король снова попросил, протягивая ему перо: – Подпишите.

– Я должен знать, что подписываю, – хмуро произнес Клавелий, тем не менее, беря в руки перо.

– Мое завещание, – совершенно спокойно сказал Эруаль. – Я не хочу, чтобы вы знали его содержание. Но мне нужно, чтобы вы его заверили. Думаю, двух подписей и моей личной печати будет достаточно, чтобы считать его действительным.

Клавелий, холодно глядя в глаза молодого эльфа, вслепую поставил свою роспись на листе бумаги. Его тонкие пальцы с такой силой сжали перо, что оно сломалось. Эруаль прочел в глазах старика еле сдерживаемую ярость и испуганно вздрогнул. Клавелий тихо прошипел, вложив в свой голос богатую гамму недовольства и раздражения:

– Рановато себя хоронишь, мальчик!

Резко развернувшись, Старый Сказочник быстрыми шагами вышел из комнаты.