Путь теософа в стране Советов: воспоминания

«Сволочи, думаю, сами-то вы их нюхали, моральные качества?» А сам всё на что-то надеялся. И как же я обрадовался, когда месяца через два в камеру вошёл мой аппликатор и, страшно расстроенный собственным благородством, выложил передо мной полтинник. Обрадовался я не полтиннику, а за человека, хотя он, надо думать, украл его где-нибудь. Камера решила: «Везёт Арманду, в рубашке родился. Да, это ещё потому, что вор молодой больно, видно, не совсем совесть пропил».

На сей раз они были правы.

Среди урок много психов. Но трудно бывает отличить настоящих психов от симулянтов. Бывает, какой-нибудь запсихует, его волокут в карцер. В карцере он всякие штуки выделывает: воет, визжит, рычит сутки напролёт. Или высунет в форточку руку и давай ею колотить по решётке. Я как-то наблюдал эту операцию, когда ещё щитов на окнах не было. Окошко коридора — всё в крови, рука — отбивная котлета. А псих всё колотит и колотит об острый железный угол, непрерывно изрыгая богохульства и проклятия.

Ну, такого возьмут на ЭКСПОГИ — Экспертный психологический институт или что-то в этом роде, что помешался в Щаповском монастыре. Держат там недели две-три и возвращают — «здоровёхонький»! Как же мог здоровый человек себе такую пытку устраивать. Но это обычный жест в ответ на какое-то неудовлетворённое требование. Говорят, что урки в результате злоупотребления алкоголем и наркотиками так себя взвинчивают, что способны даже на самоубийство. Здесь теряется грань между нормальным человеком и умалишённым.

Раз я иду по коридору, а из запертого карцера дым валит. Я побежал за надзирателем, отперли, глядим: там урка замотался в соломенный мат, который выдавали в карцере вместо тюфяка, и поджёг себя. Мы еле потушили огонь. Обгорел он очень сильно, но всё-таки остался жив. И требование, по поводу которого он протестовал, оказалось самое вздорное, взбалмошное.

Из культурных развлечений урки больше всего любили хоровое пение. Пели: «Ах, чья-то лошадёночка стоит у бардака…», «Как пошли мы раз в бардак…», «Мне всего шестнадцать лет, а… уж нет…», «Через речку баба шла…» и другие фольклорные номера в том же роде. Особое воодушевление вызывал знаменитый «Гоп-со-смыком!» Когда кто-нибудь запевал:

Вы меня послушайте, друзья, ха-ха,
Гоп-со-смыком, это буду я, ха-ха,
Ремеслом я выбрал кражу,
Из тюрьмы я не вылажу,
Исправдом скучает без меня, ха-ха (2 раза),

то вся камера тотчас подхватывала. Песня была полуцензурной. Пока Гоп-со-смыком играл в карты, умирал, попадал на Луну, дрался с чертями, напивался, покупал шкуру (крал бумажники), в том числе у Иуды Искариота, её можно было слушать не краснея. Но когда на Луне он встречал Марию Магдалину, начиналось чёрт знает что.

Иные песни были трагические и вполне приличные. Например, про Марусю, которая ссучилась и которую её сожитель — вор за это убил:

Ты зашухерила всю нашу малину,
Так теперь маслину получай…

Или про удалого молодца, которого жестокие судьи приговорили к тюрьме, в то время как единственной его целью было

Получше выпить, закусить,
В кругу девчонок повертеться…

Такое невинное желание кончается тем, что

И вот красивый, молодой
И не похож совсем на вора,
Теперь стою перед судом
И дожидаюсь приговора…
Я прокурору заявил,
Что приговором не доволен,
При первом случае бегу
И буду снова птицей вольной!

Стариной веет от песен, сочинённых ещё до революции:

Ты скажи-ка брат, голубчик,
Это что за серый дом?
А ещё скажи, голубчик,
Кто хозяин будет в ём?

Эта дом стоит казённый,

Александровский централ,
А хозяин в етом доме
Сам Романов Николай.

Очень популярна была песня про убийцу, осуждённого на пожизненную каторгу.

Сорок лет в Сибири дальней
В руднике я просидел,
И совсем за эти годы
Весь, как лунь я поседел…

Вдобавок его мучает совесть. Он убил из ревности свою жену и товарища, а потом выяснилось, что они вовсе не совершили прелюбодеяния. Ему являются привидения:

Вот она передо мною
В белом саване стоит.
Голова залита кровью,
И в груди кинжал торчит…

После таких мрачных просто необходимо было грянуть залихватскую: