Путь усталости

Ты не стареешь вместе с нами,
Неувядающий Париж,
Над промелькнувшими веками
Ты вечным призраком паришь.

Не в взметах ярмарочной пыли,

В безликой городской толпе,
Не там, где лак автомобилей
И блеск витрин «Rue de la Paix»,

А там, у вянущих каштанов,

Там, в садике «Musee Cuny»,
Где струйка сонная фонтана
Воркует в кружевной тени.

Где гнутся спины контрафоров,

С реки подперши «Notre Dame»,
В прохладе сумрачных соборов —
Душа Парижа только там.

Боюсь таинственного плена,

Боюсь и от него бегу,
Но все же образ совершенный
В воспоминаньях сберегу.

Стара о блудном сыне повесть

И не один промчится год,
Пока запыхавшийся поезд
Влетит под запотелый свод.

И из вагона выйдет некто,

Сутуля стариковский стан,
И тихо побредет проспектом,
Неся потертый чемодан.

Прозрачна будет неба просинь,

Осенний лист летуч и бур,
Спокойно будет красить осень
Багряной кистью «Luxembourg».
В дешевом, стареньком отеле
Получит комнату, обед,
На узкой холостой постели
Расстелет полотняный плед.

Пойдет бродить к ларькам у Сены,

Гравюры пыльные листать,
У антикваров гобелены,
Не покупая, выбирать.

А ночью «Ординер» попросит,

В углу «Ротонды» сев за стол,
Никто его уже не спросит,
Откуда и зачем пришел?

И этот город безысходный

Тот некто будет, может быть,
Любовью ясной и холодной
Почти как родину любить.

1937

«Все ново, шляпы, платья, лица…»

Все ново, шляпы, платья, лица.
Но всюду кроется обман,
Напрасно в воздухе струится
Весенний, солнечный дурман.

Здесь город, потерявший тело,

Ощерясь ребрами стропил,
В обломках зданий закоптелых
Свою судьбу похоронил.

Здесь запах тленья, запах прели,

Все разливается, гниет!
Здесь страстью смятые постели.
Лишь чувств казенных эшафот!

Здесь замер в жилах жизни трепет,

Здесь улицы —  ряды гробов.
И оскорбительна, как в склепе,
Чечетка дамских каблуков.

Мюнхен, 1946.

«Там, где пальмы протянули к небу…»

Там, где пальмы протянули к небу
Руки в апельсиновой заре,
Северная пленница Магреба,
Вишня распустилась в январе.
Ей в саду тропическом не место,
И она печальна и бледна,
Тихо вянет белою невестой,
Тщетно ожидая жениха.
Здесь весной не прилетают птицы,
Не ломают реки талый лед,
Здесь на вешний праздник не кружится
Лентою цветистый хоровод.
Здесь лучей у солнца слишком много,
Слишком много сини в небесах,
И родного, ласкового Бога
Не заметит призрачный Аллах.

Касабланка, 1948.

НЕМЦАМ