Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

Я должен был поговорить. Поговорить немедленно… с кем? Я рассеянно осмотрелся кругом — и увидел Вадима, который поднялся на склон холма снизу. Он нёс на плечах тушку косули, а шагавшая следом Наташка тащила в каждой руке по кабанёнку.

Я подождал, пока Вадим, свалив добычу, двинется обратно — к ручью, мыться. Наташка за ним, к счастью, не пошла. А вот я — пошёл. В конце концов — Вадим был не только моим другом, но ещё и лучшим другом Сани и познакомились они друг с другом на год почти раньше, чем со мной.

Вадим отмывался у ручья. Заметив меня, он весело сказал:

— Хорошая косулька! Я тут ещё в болоте таких зараз видел — вроде длинномордых бегемотов с клыками…

— Платибелодоны, — вспомнил я иллюстрацию в "Палеонтологии в картинках". — Честное слово, чертовщина тут творится необъяснимая. Их просто не может быть всех вместе — водяных слонов и косуль, например… Ты знаешь, что Саня гомосексуалист?

Ляпнул я это в отчаянье, просто не зная, как подступиться к теме.

Глаза Вадима не просто широко распахнулись. Даже не распахнулись — этому нет названия. Он упустил с плеча в ручей куртку, подхватил её, чертыхнулся, отбросил, словно обжёгшись. Потом спросил, поднимаясь:

— Ты что, мозги отоспал?! Или сбесился по весне?! А в морду, по-простому выражаясь?!

— А что от этого изменится? — спокойно поинтересовался я. — Он со Щусём… — я помолчал и выговорил, — …трахался. Вчера ночью.

Наверное, он бы всё-таки мне врезал. Если бы не знал, что у меня нет привычки врать. Его взгляд метнулся вправо-влево, словно он искал Саню, который опроверг бы это дикое, чудовищное обвинение. Конечно, никого рядом не был, кроме меня — а именно я это обвинение и высказал…

Вадим потряс головой.

— Неплохо ты меня приложил, — признался он. — Нокаутировал, если честно… — и сердито спросил: — А промолчать ты не мог?!

— Здра-ась! — удивлённо развёл я руками и добавил слова песенки из детского фильма: — Я не шкаф и не музей — хранить секреты от друзей!

— В данном случае — ты уж, пожалуйста, храни, — Вадим ожесточённо сплюнул в сторону. — Не хватало ещё, чтобы об этом растрепали по нашей компании!.. Нет, но… — он не договорил — мерзко и удивительно сложно выругался, я удивлённо посмотрел на него, а потом сказал:

— Да я-то промолчу. Я не об этом… — я присел на камешек, задумчиво проводил взглядом парочку стрекоз над водой, занятых тем, что я в раннем детстве называл "брачной игрой". — Что нам делать-то дальше? В смысле — а если Саня и дальше свою деятельность будет разворачивать? Э… на других?

Вадим присел на берегу, начал остервенело тереть руки песком. Потом тихо сказал:

— Не знаю… На кого он в первую очередь может… ну, кинуться?

Я засопел. Если честно, мне не приходило в голову рассматривать окружающих меня с такой точки зрения. Какие тут критерии? Как с девчонками? Ирка Сухоручкина красивая. Ленка Черникова — симпатичная. Наташка Бубнёнкова — так себе. Танюшка — это Танюшка. Созерцая спину Вадима, я попытался — умное слово! — экстраполировать это видение на парней, хотя это было смешно и как-то неловко, словно я сам был… "небесного" цвета.

Север — красивый. Серёжка — симпатичный. Андрюшка Альхимович — так себе. А Щусь…

— Нет! — уверено выпалил я. Вадим обернулся:

— Что "нет"?

— Нет, — кивнул я. — Я был неправ. Никого больше Саня не тронет.

— И на каком основании такие выводы? — Вадим встал, не сводя с меня глаз.

— На таком, — я помедлил. — На том, что Санёк любит Щуся, — меня невольно передёрнуло. — Уверен. Я всё видел и точно могу это сказать…

— Блядь, — задумчиво сказал Вадим. Посмотрел на меня и вздохнул. Потом вдруг добавил: — Знаешь, а я ведь хотел голосовать-то против этого похода.

— Интересно, — оценил я, ожидая продолжения.

— Мне понравилось, что ты решил быть рыцарем, — хмыкнул Вадим. — Знаешь, у меня такое ощущение, что я проживу тут довольно долго. И мне интересно посмотреть, что с тобой, Олег, будет дальше.

— Со мной? — нейтральным тоном выделил я. Вадим кивнул:

— С тобой. Я, если честно, удивился тому, как ты за дело взялся. Крутенько. Ещё осенью начал удивляться — до сих пор остановиться не могу. Мне тебя князем в шутку называть уже и не хочется.

— Спасибо…

— Пожалуйста, ради бога… Так что считай — мне просто хочется быть рядом с тобой. И увидеть, как ты падёшь в бою, накрыв собою свой палаш.

— Даже так? — хмыкнул я. Мне вдруг стало смешно. — Не знал, что я выгляжу таким чудным.

— Не чудным, — без улыбки возразил Вадим. — Совсем не смешным и не чудным. Иногда, если честно — страшным ты выглядишь, Олег. Как тогда, в феврале, на морском берегу…

— Помнишь, как мы убили медведя? — я подошёл, сел рядом, опустив руки к воде. — Ты. Я. Сергей. Помнишь?

— Конечно.

— Хочешь — ты будь князем.

Он хлопнул меня по плечу мокрой рукой:

— Не хочу, Олег. Но тебя поддержу всегда. И во всём… брат.

* * *

Ещё издалека стало слышно, как Игорь Басаргин под взрывы хохота бренькает на гуслях, а Север поёт: