Путь в Бездну и фитнес в инвалидном кресле

Наверное, самый плодовитый этап моей писанины — это университетские годы. Так плохо и тоскливо мне, пожалуй, в жизни еще не было. Я жил в общежитии, был, напомню, подростком крайне закомплексованным, но уже тогда что-то начало формироваться во мне. Как бы ни было мне трудно, но я отказался от любых денег от своей матери. Спустя годы это кажется глупым, но тогда это имело смысл. Именно перенесенный ад выковал меня. Многое из студенческих будней сейчас неприятно вспоминать. Например, ту регулярную «шефскую» помощь, которую студенты оказывали колхозникам. В советские времена была такая практика: каждое предприятие имело подшефное сельское хозяйство. Это значит, что сотрудники предприятия участвовали в уборке урожая или в других сельхозработах. Этакий советский тимбилдинг. За предоставление рабочей силы предприятие получало скидку на овощи. Ездили на сельхозработы и студенты нашего университета. И в один из последних таких выездов девушку-студентку задавил трактор. Насмерть. Она устала и отдыхала лежа на земле, а поскольку все мы были в грязи, тракторист просто не заметил ее.

Вся эта уборочная кампания проходила в совершенно адских условиях для студентов. На улице всегда было холодно и дождливо — это осень на Урале. Нас поселили в тесный барак, окна были затянуты пленкой, стекол не было. Барак был побелен, причем буквально весь — и стены, и пол. Не хотелось рассказывать, но для полноты картины это необходимо: на улице был сельский туалет на две кабинки, он совершенно не выделялся из общей картины и тоже был полностью побелен. Одна загвоздка: туалет перед этим не помыли. То есть прямо на грязь (вы понимаете, какая грязь есть в туалете!) нанесли белила. Рядом с этим памятником сюрреализму было корыто, в котором мы умывались — естественно, ледяной водой.

Я опишу буквально один день таких сельхозработ. Подъем ровно в шесть утра. Примерно час на то, чтобы заправить постель, одеться, умыться и погрузиться в автобус, который повезет в столовую. Кормили крайне скудно: на завтрак это была пустая каша с кружкой чая. Потом нас вывозили в поля. На улице сыро, холодно и ветрено. Нас выкидывали где-то в поле, давали ведра и указывали контейнер, в который загружать картошку. Поля были от горизонта до горизонта. До этого трактор эту картошку выкопал. Нам надо было ее собирать и ссыпать в контейнер. Студенты старших курсов были нашими надзирателями. Они нас беспрестанно подгоняли и в целом контролировали нашу деятельность. Казалось бы, ничего такого: на свежем воздухе, с друзьями-студентами. Но есть несколько но. Нам было по семнадцать лет. Никто никого не знал. Мы были постоянно голодные. Постоянно в сырой одежде. К тому же там не было душа — от слова «совсем». Ополоснуть себя можно было холодной водой в корыте на улице. И это продолжалось месяц.

Я думаю, не стоит удивляться, что та девушка, грязная, голодная и злая, так устала, что прилегла прямо на землю. Думаю, тракториста винить тоже не следует: заметить ее было крайне трудно.

Мы ели сырую картошку, морковку и все те овощи, которые собирали. Уж не знаю, с чем это связано, но довольно часто на полях попадалась конопля. Она была выше моего двухметрового роста. Глупые дети (не все, конечно же, но были такие) затаривались листьями, как могли сушили их и курили. Ничего, кроме головной боли, после этого обычно не было. К своей чести, я к конопле даже не притрагивался. Правда, позднее, ближе к концу обучения в университете и после его окончания я чуть не спился. А уже на флоте курил — по три пачки сигарет в день. Но даже к легким наркотикам никогда не притрагивался. Хотя их, наверное, разве только на вахте в общаге не продавали.

* * *

За месяц рабского труда в колхозе нам заплатили по 900 рублей. Естественно, вчерашние школьники тут же бросились пропивать нежданные капиталы. Тогда начались первые стычки со старшими курсами. В универе была натуральная дедовщина: те, кто прожил в общежитии больше года, чувствовали свое превосходство над бывшими школьниками. Довольно часто можно было наблюдать картину, когда с верхних этажей по водосточной трубе или по связанным простыням спускался очередной первокурсник и бежал ночью за пивом для старших. Как ни странно, сломанные спины и падения были всего два раза. Нам, вчерашним школьникам, было очень страшно. Всегда, когда ночью по коридору кто-то шел, мы молились про себя: «Лишь бы не в нашу комнату!» Из взрослых на все общежитие было несколько семей, которым в принципе не было дела до нас, и вахтерша, которая следила за тем, чтобы не курили на этажах.