В целом там был очень грамотный, очень хороший персонал. Мне ставили капельницы, уколы. Но и я очень много изучил статей о рассеянном склерозе и обо всем, что мне ставили, так что уже понимал, что все это предназначалось только для того, чтобы поддержать мое состояние.
В больнице мне встретился человек, который, как и я, болел рассеянным склерозом. Он был примерно моего возраста, но, в отличие от меня, к врачам обратился сразу после начала заболевания. А это значит, что он годами, ежедневно ставил себе инъекции довольно мощных препаратов. Шатаясь, он мог ходить, при этом очень плохо слышал и, прости господи, был довольно туп. Те самые препараты, которые нужно применять ежедневно, вызывают вот такие побочные действия. В целом мой новый знакомый был обычным человеком, жил он на одну пенсию. Сколько мы общались — нес какой-то бред. Я мог только вежливо поддакивать. Для меня он стал подтверждением того, что я сделал верный выбор. Если бы я точно так же гораздо раньше обратился в больницу, то в лучшем случае тоже отупел бы, а мог бы и вовсе помереть. Сейчас я инвалид-колясочник, но у меня есть работа и в целом я не считаю себя тупым, да и на других, думаю, я не произвожу такого впечатления.
Еще мне в больнице запомнилась девушка-ординатор. На вид ей было лет двадцать. Незадолго до моей выписки, во время обхода, она задала мне стандартные вопросы, а позже, хихикая и улыбаясь, сказала: «Иван, вы ведь умный человек и наверняка сами все понимаете: диагноз у вас очень плохой. Лечения для вас никакого нет. Сейчас в больницу вы приехали на коляске, в следующий раз приедете уже на каталке, лежа. И мы сделаем все, чтобы поддержать ваше дыхание». Признаться, это довольно страшно было слышать. И хоть в целом она не обманула и сказала объективную правду, но, на мой взгляд, следовало добавить, что надежда и шанс есть всегда и у всех. Следовало добавить, что рассеянный склероз может как резко наступить, так и резко отступить. Стоит ли говорить, что настроения не осталось совсем после таких слов?