Путь в стаю

— Ну мы-то ладно, мы тебе помогали, чтобы сильно не подвис на танцульках с этой милой зверушкой, а вот девочка… Ты же ей такой интим испортил! Как ты вообще мог?! Как у тебя только совести хватило?!

— Иди ты, Ми! Вот сама бы и кувыркалась с этой «зверушкой», — рыкнула недовольная снежка из-под моей руки.

— Нет, не в Ри ты пошла… Помню, твоей маме понравилось, — не сдавалась брюнетистая оторва. — Она так его драла! Сначала, правда, хорошенько порезала, потом связала, ну а после попользовала — на своих, так сказать, условиях. Ну и мы с Лисой немного помогли… И порезать, и связать, и попользовать… Весело тогда было! Над нами потом вся стая подшучивала: мол, своих котов на неведому зверушку променяли… Пошли, что ли, ещё одну тебе найдём? А?

Рыжая попыталась броситься на Милену, но я удержал. Сбил с броска, крепко прижал к себе, зарылся лицом в шелковистую, пьяняще пахнущую макушку. И девочка вмиг забыла о Ми, о тарроке, об экспозиции… Вся приникла ко мне, вжалась, головку к груди прижала — подлинная идиллия. Со стороны. Если не знать, что в моих руках убеждённая республиканка, предпочитающая иметь мужчин на собственных, далёких от идеалов внешников, условиях.

Но когда девочка подняла на меня глаза, все дурацкие мысли вылетели из головы. Я полностью растворился в этих зеленющих прожекторах, которые, казалось, насквозь просветили мою душу, разгоняя своим светом любые сомнения и ошмётки недоверия. Не в силах совладать с одолевающей меня звенящей нежностью, порывисто прижал к себе эту девочку.

Ну нельзя же быть так на неё похожей!.. В этот момент я с кристальной ясностью ощутил, насколько она пошла в мать. Даже нрав, который сейчас прятался где-то в бездне этих глаз, в тени излучаемого ими света — был её, моей валькирии. И отличие-то всего, что не такая расчётливая, не такая опытная! Впрочем, опыта меня стреножить ей было не занимать.

— Леон, я тебе благодарна безмерно, — проговорила рыжая, вся лучась обезоруживающей улыбкой. — Хочешь, я тебя немного поблагодарю?

Я хотел. Хотел всей душой. Сейчас было плевать на всё — проснулось давно забытое предвкушение предстоящего касания. Я ощутил его, глядя в эти ведьмовские глаза, впитывая всю глубину сокрытого в них обещания. Конечно, я выдал своё состояние! Не мог не выдать, когда она настолько близко. Юная О`Стирх всё поняла правильно. Улыбка рыжей стала мягче, теперь она обволакивала, затягивала в недра зарождавшейся в сердце ответной нежности… а в следующее мгновение все краски дня померкли от ощущения касания.

В себя я пришёл спустя несколько минут, с трудом соображая, где нахожусь. Понял только, что лежу на женском плечике, утопая в рыжем шёлке волос, а спереди и сзади меня плотно подпирают сильные тела республиканок. Та, что спереди — Киса, тут без сомнения. Сзади же по довольному фырканью угадывалась моя брюнетистая оторва, не преминувшая распустить коготки по моему торсу.

— Понравилось?.. — нежно прощебетала Киса, и я опять поплыл: от её бездонных глаз, от берущего за душу голоска, от общего ореола сексуальности, разлитого в воздухе рядом с этой снежкой.

— Это было… потрясающе. Я уже забыл вкус касания. Спасибо тебе, Ки.

— Не благодари, мне это ничего не стоило. А вот тебе я обязана честью. И не один раз ещё скажу спасибо, — с этими словами девочка подарила мне поцелуй… в щёчку. Сначала невесомо коснулась одной щеки, затем другой — и всё это не спеша, нарочито медленно, чтобы дать глубже прочувствовать касание своих мягких влажных губ.

В щёчку — ну конечно!.. Чтобы эта юная республиканка, и поцеловала мужчину в щёчку?! В самый уголок губ, так что при желании этот поцелуй можно было интерпретировать и как лёгкий, почти дружеский, и как не терпящий двоякого толкования знак внимания женщины к своему мужчине. А чтобы у меня не осталось двоякого впечатления, рыжая, прежде чем окончательно отстраниться, одними губами проговорила: «Милый».

Что-то дёрнула меня в этот момент перевести взгляд на Тину. Высшая буквально лучилась внутренним светом. Вроде бы внешне по-прежнему бесстрастна, но внутри… Она получила всё, что хотела. Однако додумать мысль мне не дали, я оказался зажат между новыми хищницами — смутно знакомыми валькириями, с которыми некоторое время назад плечо к плечу дрался с инопланетной тварью.

— Ну что, котик, давай знакомиться с самого начала? — промурлыкала, хищно облизываясь, медноволосая снежка.

— Мы, вроде бы, уже виделись…

— Нет, Кошак. Когда мы виделись, передо мной был обычный мальчик, непонятно как оказавшийся в обществе валькирий, да ещё и облачённый в этот дурацкий флиппер. А теперь… — девочка недвусмысленно принялась водить коготком по моим венчающим грудь отличительным знакам. — Столько серебра на груди… Никогда больше не прячь его, когда рядом валькирии. Это неправильно, ты не даёшь своим боевым сёстрам в полной мере прочувствовать важность момента. И ещё. Всегда говори сёстрам, что ты — Меч Республики. Мы должны знать. Непременно.

— Почему это так важно?

— Важно. Потом поймёшь, а пока просто поверь опытной кошке. Договорились?