Путь в стаю

Конечно, я отпустил медноволосую! Заставил испытать очередной спазм оргазма, и отпустил. И тут же оказался опрокинут навзничь снежкой, Старшая же метиллия уже занимала позицию всадницы. Я было попытался взбрыкнуть, но рыжая оказалась настороже. Её прелестное личико появилось в поле зрения, перекрывая весь прочий обзор.

— Котик, а вот дёргаться не надо. Мы тебе не эти гражданские дурёхи. С нами ты такого не провернёшь, — и, напрочь игнорируя ожесточённое сопротивление, уселась ко мне на лицо. — Давай, Кошак, пора привыкать к стае! Мы тебя быстро всему научим, к своим кошкам уже учёным приедешь.

На следующие несколько часов валькирии устроили мне форменный конвейер. Все попытки взбрыкнуть жёстко пресекались шипящими и рычащими кошками, совершенно утратившими цивилизованный облик. Они все распалились до белого каления, и мои попытки сопротивления только усиливали азарт охотниц. При этом валькирии проявляли просто чудеса изобретательности. Когда я намертво упирался, не желая ублажать сразу двоих, меня грамотно «заманивали». Игру начинала одна из особенно нравящихся мне прелестниц, возбуждала, осёдлывала, а когда я уже начинал выгибаться и стонать от удовольствия, в игру включалась вторая, занимая уже «нагретое» место. Я, конечно, просёк эти коварные ловушки, но не попадаться в них не было сил — слишком хороши оказались чертовки в постели. Гибкие, пластичные, страстные, игривые, даже ласковые, если всё делаешь правильно. Драли когтями, но почти без крови. Зажимали в объятиях или позволяли зажимать себя. Покрывали бессчётным покрывалом поцелуев. А их гибкие умелые пальчики доподлинно знали, где и когда нужно появиться, чтобы сделать возбуждение или удовольствие запредельным. А ещё волосы… просто облака волос, окутывающие меня своими путами, как тот кокон…

Когда всё неожиданно закончилось, и меня отпустили в душ, я с удивлением осознал, что доволен. Так и шёл, глупо и блаженно улыбаясь, отвечая на то и дело вспыхивающие в стайке кошек улыбки. Нет, некоторый осадок, конечно, остался, но в целом… было интересно. Ведь я чётко понимал, что захоти они, могли упростить игру до полного примитива. Просто выжать меня всеми своими недюжинными силами досуха, чтобы не столько получал, сколько отдавал, выдавая максимум удовольствия в единицу времени. Они же… развлекали меня, проявляли недюжинную заботу. Сознательно и целеустремлённо, как могли, подслащивали горькую пилюлю банальной истины: в постели с таким количеством женщин можно только принадлежать. Брать мне никто никого не позволит.

Я стоял, упёршись руками в упругую стену душевой. Тугие струи воды били в спину, смывая напряжение и вымывая из тела усталость последних часов. Неприятный осадок постепенно уходил, вымывался обилием положительных эмоций, острых воспоминаний — о кошках. Моих кошках. Которые, невзирая ни на что, заботятся о своём кошаке. Реально заботятся! Даже эту горе-дуэлянтку притащили для меня, почитай, в своих цепких коготках…

Странно, но в душе меня так никто и не побеспокоил. Эта тактичность девочек лишний раз подтвердила правильность недавних выводов: заботятся. Даже побыть наедине с самим собой, чтобы прийти в себя после сексуальной феерии позволили. Неожиданно вспомнилась похвальба одного знакомого, который любил секс с несколькими девочками… Помнится, на далёкой Земле это было… Не знаю уж, в чём тут дело, но мои впечатления сильно отличались от его похвальбы. Без стальных нервов, феноменальной физической подготовки и неимоверной сексуальной выносливости в постель с несколькими республиканками лучше не ложиться. Но это не гарантирует, что ты получишь именно то, на что рассчитываешь. И уж точно никто тебя специально облизывать не станет. Скорее, высосут все соки, заставят работать на убой — ведь на первом месте у них собственное удовольствие. С чего они вообще должны думать об ублажении попавшего в их сети мужчины? А если сюда ещё и имплант добавить… Всё просто, как топор. Нет, мой знакомый точно бы не выдержал. Крышей бы двинулся. Действительно, чтобы воспринимать подобное, как нечто само собой разумеющееся, нужно предварительно умереть. А потом родиться вновь. Уже с перепаханной потрясениями и с закалённой дикими откровениями психикой.

С такими глубоко философскими мыслями я покидал душевую, только на выходе распечатал себе привычную форму Экспансии.

— Отошёл? — навстречу мне поднялась Старшая, снежка. Как я узнал в ходе постельных игр, её звали Арья. Девочка излучала просто флюиды поддержки, её мягкая улыбка обволакивала, зеленющие глазищи грозили утянуть в омуты нежности и счастья.