Путь варга: Хищные пастыри. Книга 1

— Мне даже плясать хочется, когда я вас слушаю, милая девушка! А я как-то в последнее время, знаете, что-то захандрил опять. Звериков всё меньше… и это кольцо, ну вы же понимаете, Полный Брачный, а ещё это чувство — будто я почему-то снова её теряю. И в груди тяжело временами — я даже думал пойти, записаться на пятый курс в «Безмятежность». Нет-нет-нет, я не жалуюсь, я о другом — вы решительно меня воскрешаете! Сколько угодно, ну конечно — а если нужно, можно расшириться… добавить ещё клеток и загонов — знаете, там у меня есть место, где мы с Жетелией когда-то планировали…

Если просто отвлечься от болтовни, закрыть глаза на вычурные одежды, отбросить тепло прогретого кабинета — можно услышать. Увидеть. Почуять.

Одиночество. Сосущее и гнетущее — не отдать никакой псигидре.

Такое, что тяжко дышать.

— … и гости вот редко, то есть, я конечно, со слугами и охраной иногда беседую, но это же глупо, не в том смысле, что они глупые, конечно, но ведь по глазам же видно, что им хочется сбежать — свои дела, да-да-да, это я понимаю… Ох, что это я, какой милой девушке понравится слушать все эти жалобы. Так вы пообедаете, а? И расскажете мне историю?

— Нет, — говорю я.

Иногда нужно останавливаться. Смотреть дальше глаз. Слушать то, чего ушами не услышишь.

— Расскажите мне лучше вы.

Выдыхаю и заставляю себя замедлиться. Не помнить о свалке предыдущих суток. О бледном Морковке, о Балбеске в лекарской. О докторишке с блестящей штукой в руке и о лёгкой царапине на щеке — совсем чуть-чуть чиркнуло, мой бросок атархэ был куда точнее.

Я заставляю себя даже не помнить о тех, которые ждут в загонах и клетках питомника. И этого поместья. Переступаю через внутреннее «Ты чего вообще делаешь⁈», наклоняюсь из чересчур роскошного кресла. И касаюсь его руки.

— Господин Зерт. Расскажите мне о вашей жене и дочери.

ЛАЙЛ ГРОСКИ

Лучше, чем прикидываться придурком, я умею только изображать, что со мной всё в порядке. Чертовски полезная практика, кстати говоря. На каком-то моменте отыгрыша начинаешь в него верить.

Остаток ночи и день после происшествия в «Безмятежности» я был бодр, подтянут и омерзительно активен. Инструктировал охрану, потом и ребятушек Хромца — куда топать, кого спасать, кого вызывать. Помогал с эвакуацией закукленных и обессиленных пациентов. Отчитывался Хромцу, который выдернул меня по «сквознику» ещё до того как прибыть в лечебницу своей светоносной персоной. Потом были дела «ковчежные»: кто бы мог подумать, вечно рук не хватает! Разобрать почту (за сутки никто не сподобился); принять пару маловажных вызовов; сходить спросить, как там Кани; наконец-то нормально позавтракать (впервые за вир знает сколько дней); подсобить Фрезе с ледником и нарубкой кормежки; спросить Аманду, как там Кани; вместе с Мел закончить уборку и просыпать опилками клетки поносящих гарпии; раздать распоряжения вольерным; спросить Аманду, не надо ли чего и как там Кани…

— Хорошо, сладенький, всё хорошо! — неизменно отвечала нойя и посылала не туда, куда могла бы, а по делам: добудь Уну, где Йолла? — её тоже добудь. Попроси у Мел пяток пурр получше. Попроси у Фрезы, пусть сделает тот сливочный десерт, она знает. А с девочкой всё отлично: рука будет, магия будет, вот, заходи, смотри, она просто спит. Кстати, а как ты сам, сладенький? Кажется, был у меня где-то медовый пирог…

После обеда Аманда решила, что Кани вне опасности, и взялась за меня плотнее. Не знаю, что она делала с Янистом утром — но я был проверен хрустальной проявилкой, напоен чаем с терпким привкусом «трав покоя» и опрошен на предмет: «В глаза смотреть, Лайл Гроски! Я сама видела эту тварь, а ну рассказывай, что там было!»

Мои уверения из разряда «Да не было ничего особенного, просто я понравился какой-то Бетси, а может, Полли, но моё сердце занято, и у нас не срослось», — прелестница-нойя сперва встречала хмуро. Но потом мои старания в части медового пирога, рассказов и зелий принесли плоды, и она растаяла. Меня потеребили, погладили по волосам и промурлыкали мне на ушко, что «после такого лечения, знаешь ли, сладенький требуется другое лечение… очень сильные средства». А затем уделили немало утешительно-многозначительных поцелуев — с намёком на «Сегодня вечером не пойду собирать травы, буду печь на большой кухне. Ай, жаркая печь, жаркая нойя, совсем одна, кто охладит?»

Само-то собой, один бравый бывший пациент бывшей лечебницы. Только вот разберётся с тысячью тысяч дел. Просто удивительно, сколько их всё-таки в питомнике. Так что, разобравшись только с парой сотен, почему-то плюхаешься на берег у небольшого озерца. Исключительно неплохо замаскированного кустами от основной части питомника: ещё не лес — но уже за пределами скопища клеток и загонов. Сидишь там, бездумно намораживая льдинки в прозрачной воде и поглядывая в сонные глазки звёзд. И думаешь о том, что надо бы поиграть в «полный порядочек» ещё хотя бы девятницу. Чтобы убедить в этом себя.

А Аманда, наверное, обидится — вот же черти водные, и как бы соврать красотке-нойя, ума не приложу.