Путь варга: Хищные пастыри. Книга 1

В голосе не было вопроса. Да и вообще не было ничего — и задним, крысиным умишком я осознал, что не знаю — кто говорит.

Это не было голосом Рихарда Нэйша, устранителя питомника. Или молодого «ската» с Рифов. Или коллекционера, или какой бы то ни было из ипостасей напарничка, к которым я уже успел привыкнуть.

Он медленно поднимал руку на уровень своих глаз, и Олдрен сперва стал на цыпочки, потом повис, прижатый к стене за горло; ноги заболтались в воздухе; окровавленный рот разевался как у выброшенной на берег рыбы, парень смотрел на обращённое к нему лицо — и не мог отвести выпученных глаз.

По ужасу на его физиономии я понял, что не хочу этого видеть.

— Он не может ответить, — голос словно продирался через густую, вымораживающую жуть. — Нэйш! Он же не может тебе ответить!

— Да, он не знает, как жаль — лёгкий-лёгкий шепоточек, лицо у Олдрена начинает багроветь. — У тебя есть ещё вопросы? Могу подождать пару минут.

Куча вопросов. Например — как будет смотреться в Книге Утекшей Воды строка «Убит в мясной лавке, возможно, колбасой». И не стоит ли мне просто шмыгнуть в дверь и поискать Гриз Арделл, а потом отчитаться, что в этой комнатке изначально было два трупа.

— Ты в своём уме?

Язык снова предпочёл что-то своё. Нэйш, не ослабляя хватки, повернул лицо ко мне — лучше б не поворачивал, немигающий взгляд заставил почувствовать холодные пальцы на горле. И верещал грызун откуда-то из печени, пока я шипел:

— Не то чтобы я совсем уж не одобрял, но как же твои принципы насчёт «недолюбливаю убивать себе подобных»? И того, что это отдаёт каннибализмом?

— Полагаешь, есть грань? Игольчатника — или его?

— Да, мантикорий ты сын — хотя бы потому, что игольчатник не может расколоться на допросе! — у Олдрена синело лицо, и я частил, не понимая — какого ж вира я так упираюсь, я только знал одно: так нельзя. — Он свидетель. Он нужен, вир побери!

Нэйш разжал пальцы, и прогрессист распластался вдоль стеночки. Напарничек повернулся ко мне с до крайности нехорошим выражением лица.

— В таком случае тебе придётся решать эту проблему. Он свидетель, Лайл. Видел нас, знает, как мы действуем. Слышал, как ты назвал меня.

Ах ты ж черти водные — и правда. Так глупо засветиться сгоряча.

— Нэйшей на западе пруд пруди, одни Неясыти чего стоят. Ладно, в любом случае — я подчищу хвосты. Своими способами, не твоими.

Будем надеяться, Шеннет, который впутал нас в дело, запасся агентами в городе на полную. И предусмотрел что-нибудь вроде кучи зверей, одурманенных кровью варга. И контролируемых кучей прогрессистов.

— Нужно уходить. Нет? — нагнулся над Олдреном и убедился, что он додушен основательно, но не полностью. — Предупредить Гриз. Предупредить наших. Глянуть — может, что можно ещё сделать.

Миг он смотрел над моей головой — то ли вир знает куда, то ли на труп у стены. Потом кивнул.

— Возвращаемся.

Легче сказать, чем сделать.

Из подвала мы поднялись без приключений. Я ещё было хотел заметить, что надо бы пойти через чёрный ход. Как тут же, прямо на выходе из зала с подмороженными тушами, оказалось, что оно уже и не надо.

В коридоре торчало не меньше дюжины стражников-наёмников и прочей служивой братии. Печати, амулеты и даже пара силовых жезлов были наведены на нас в полной готовности.

— Планы? — осведомился напарничек своим обычным тоном «Лайл Гроски, бесполезная ты крыска».

Бесполезная крыска оттянула воротник, оценивая обстановочку.

— Ну-у, ты, конечно, можешь рискнуть и прорваться… Но лично я поищу себе хорошего адвоката.

Глава 5

ГРИЗЕЛЬДА АРДЕЛЛ

— Дать тебе снотворное, сладкая?

Снотворное. Глупости. Разве можно усыпить это?

Когда это пробуждается в тебе — зелья не в помощь.

Но Аманда говорит о животных. О керберах. Грифонах. Яприлях. Всех, кому они дарят сон, продвигаясь вдоль палаток и загонов.

Многие звери закрыты или убраны с глаз долой — работа Мойры Дезер, а может, Мирио Эрнсау. Но всё равно нужно проверить. Нырнуть в шатры, глянуть в загоны и клетки. Скомандовать недоумевающим хозяевам, или их помощникам, или наёмным рабочим: «Применяйте снотворное к зверям, здесь могут быть Кровавые!»

Хаос и крики только на руку. Никто особенно не спорит, что зверей нужно усыплять. Больше спрашивают.

— Это надолго?

— Совсем сворачиваться?

— А эти… Похотливые Шнырки до нас не доберутся?

Некоторые помощники сбежали. Травник Хмарнек отказывается уходить, и Аманда усыпляет и его тоже. А вон там Мел всаживает дротик из духовой трубки в какого-то юнца из Справедливых. И под ногами камень, и вокруг стены, и шатры, и разноцветные тенты, и пахнет гарью, выпечкой, благовониями и страхом.

Для весны здесь не место, не время, Гриз Арделл. Верно же?

— Что с тобой, медовая? Ты будто не здесь.

Аманда в грациозном танце идёт между испуганными кумушками, огибает палатки. Вьюнком проскальзывает у фонарных столбов.

И в звоне её голосе, в улыбке и танце — весна. А крики Огненных Чаек сливаются в симфонию безумной стаи.

И словно рассветный знак — вспышка феникса далеко в небесах.