Путь вниз

Они, не отрываясь, смотрели друг на друга.

– Постоянное одиночество, – сказал он.

– Да, – прервала она мягко, – может, и так.

Они опять помолчали. Кларисса беспомощно улыбалась.

– Если бы я остался дома, – снова начал Скотт, – я бы не увидел вас.

– Я знаю.

Дрожь короткими волнами пробежала по его рукам.

– Кларисса.

– Да?

– У вас прелестное имя, – сказал Скотт, а страсть, сотрясая его, пыталась вырваться наружу.

– Спасибо, Скотт.

Он прикусил губу.

– Кларисса, я хотел бы…

Она пристально смотрела на него. Потом без единого слова подошла, прижалась к нему щекой и замерла. А Скотт обнял ее и прошептал:

– О, Боже…

Кларисса всхлипнула и, неожиданно обхватив его руками, прижалась к нему.

Безмолвно обнявшись, они стояли в тихой комнате, и по их прижатым друг к другу щекам бежали слезы.

– Милый, милый, милый, – ворковала она.

Скотт отклонился и заглянул в ее сверкающие глаза.

– Если б ты знала, – надрывно произнес он. – Если б ты…

– Но я знаю, – сказала Кларисса, проведя дрожащей рукой по его щеке.

– Да, конечно, ты знаешь.

Скотт целовал ее и чувствовал, как мягкие призывные губы становятся жесткими, страстными, требовательными. Он крепко прижимал ее к себе.

– О Господи, снова быть мужчиной, – шептал Скотт, – только бы снова быть мужчиной и прижимать тебя так.

– Да. Прижми меня. Я так долго ждала этого.

Через несколько минут Кларисса увлекла его на кушетку, и они, улыбаясь, сидели там, крепко обнявшись.

– Это странно, – заметила она. – Ты кажешься мне таким близким, а ведь я никогда не видела тебя раньше.

– Это потому, что мы похожи, – отвечал он, – потому, что мы одинаково жалки в этой жизни.

– Жалки?

Скотт оторвал взгляд от своих ботинок.

– Мои ноги касаются пола, – изумленно сказал Скотт и затем меланхолично улыбнулся. – Такой пустяк, но ведь это впервые за все это время, – мои ноги касаются пола, когда я сижу. Знаешь, – Скотт нервно сжал ее руки. – Да, ты должна знать.

– Ты сказал, что мы жалки? – спросила Кларисса.

Он посмотрел на ее озабоченное лицо и спросил:

– А разве не жалки? Разве мы – не сама жалость?

– Я не думаю, – страдание мелькнуло в ее глазах, – я никогда не считала себя достойной жалости.

– О, извини, я сожалею. Я не хотел. – На лице его появилось раскаяние.

– Просто я стал таким желчным. Я один, Кларисса. Всегда один. С некоторых пор я стал абсолютно одинок. – Скотт бессознательно погладил ее по руке. – Вот почему я чувствую такую тягу к тебе. Вот почему я…

– Скотт!!

Они прижались друг к другу, и Скотт почувствовал, как ее сердце, словно маленькая ручка, стучится в его грудь.

– Да, ты одинок. Так одинок. Я знала других, похожих на меня – похожих на нас. Я была даже замужем. – Ее голос, затихая, переходил в шепот. – У меня должен был быть ребенок.

– О, я…

– Нет, нет, не говори ничего, – умоляла Кларисса. – Но мне было легче: я была такой всю свою жизнь, и у меня было время, чтобы привыкнуть.

Скотт удержал рвущийся наружу крик и сказал, не мог не сказать:

– Когда-нибудь даже ты станешь для меня гигантом.

– Милый! – Она прижимала его голову к своей груди, вороша ему волосы. – Как страшно смотреть на свою жену и ребенка и видеть, как с каждым днем они становятся все больше и отдаляются.

Запах, исходивший от ее тела, был чист и сладок. Скотт впивал ее аромат, стараясь забыть обо всем, кроме нее, и слушал ее чарующий голос, наслаждаясь каждой секундой.

– Как ты сюда попал? – спросила Кларисса, и Скотт рассказал ей.

– О, а жена не испугается за тебя?

– Не гони меня, – шептал он, останавливая ее. Как бы оберегая, она прижала его еще крепче к своей упругой груди.

– Нет, нет, нет. Оставайся столько, сколько… – Кларисса умолкла.

Скотт услышал, как она опять нервно сглотнула, и спросил:

– Что?

Она с минуту колебалась, потом ответила:

– Но только мне надо еще раз выступить, – она тихонько отстранилась, посмотрела на часы:

– Всего десять минут.

– Нет, – отчаянно прижался он к ней.

Ее дыхание стало отрывистым.

– Если бы ты мог задержаться у меня еще хоть чуть-чуть, самую капельку.

Скотт не знал, что и сказать. Он выпрямился и посмотрел на ее напряженное лицо, тяжело вздохнул:

– Я не могу. Она будет ждать. Она будет… – его руки нервно терлись о колени и наконец замерли. – Бессмысленно, – добавил он.

Кларисса наклонилась и, прижав свои руки к его щекам, поцеловала Скотта в губы. Его руки, дрожа, побежали по ее рукам, пальцы мягко перебирали шелк халата. Она обняла его за шею.

– Она что, так испугается, если… – начала было Кларисса, но прервалась, поцеловав его в щеку. Скотт все еще не мог ответить. Она отстранилась, а он посмотрел на ее залитое румянцем лицо. Ее взгляд избегал его.