Путь золотого семени

— Я буду убеждать махараджа, чтобы после вашего отбытия лока была закрыта изнутри войсками! Вы не вернетесь обратно!

— Кого убеждать? Верного мне тайсёгуна, командующего ими? Того тайсёгуна, армии которого ты урезала содержание и часть солдат превратила в сброд, который из бедности промышляет воровством и грабежом?!

— Я что-нибудь придумаю… Твоя мать присмерти. Акира далеко. Север — мой!!

— Слуги сообщили, что Акира прибудет со дня на день заключить союз с махарани. Не хорони раньше времени мою мать. Но даже если боги заберут её, любой из наследников оставит южные земли за Акирой. Здесь, в центре, на плантациях Ши сядет подросшая Юка с советником, а север, по традиции, примет нового махараджа. И если ты хочешь отделаться ссылкой, отмени все распоряжения махараджа. Верни содержание монастырям и войскам. Отмени новые налоги, они истощают народ.

— О, нет, Ен. Я вылижу всю твою казну дочиста, пока ты будешь танцевать на своём балу! Я заберу эти деньги и покину локу.

— Беги… Он сестер ночи ты не убежишь.

— И ты не убежишь, Ен. Мне есть, чем заплатить им!

На этой ноте, вздергивая подбородок, Банаян уходит.

Чио… Где ты, сестра? Я не могу пока казнить ее открыто. Мне нужны твои новые навыки. Она должна умереть естественной смертью.

Часть 1 — Путь "Золотого семени"(эп. 27 Ким-Цы)

POV Ен Ким-Цы

Запах ужасен — разложения, испражнений и рвоты.

— Открыть окна!

Слуги суетятся, открывая их.

Возле постели матери три лекаря. Монастыри для лекарей севера и юга очень сильно отличаются по методам лечения. И наш новый дворцовый лекарь Мают — с севера. Он отправлен отцом несколько месяцев назад после смерти нашего старого. Второй — отправлен Акирой, в знак перемирия, пару недель назад. Третий лекарь — весь испещренный морщинами черный старец с Ракатанги. Его привели придворные, преданные матери. Он живет отшельником. Простые люди ему доверяют.

Мать едва открывает глаза и веки склеиваются вновь. Дыхание тяжелое.

— Чем она больна?

— Ее жизненная энергия уходит, — не поднимает глаз наш лекарь. — Мы не знаем точной причины.

— Она еще нестарая женщина и пару месяцев назад чувствовала себя нормально.

— Ее внутренности разрушены и воспалены, — качает головой южный лекарь. — В ее крови желчь из кишок.

— Вы можете вылечить её? — обращаюсь я к нему.

— Боюсь, что нет. Если бы она обратилась к нам раньше — возможно. Но когда я прибыл, кровь была уже в ее испражнениях и изо рта — запах разложений.

— Что скажешь ты, Эмори? — обращаюсь я к черному лекарю.

Черный отходит в сторону, прося меня кивком головы пойти за ним. Мы выходим.

— Яд, — оскаливается он.

— Ты знаешь какой?

— Знаю. Его давали с пищей, длительное время, маленькими порциями. Он оседает в органах и начал действовать очень давно. Вызвал внутренние язвы и поражения. И уже они — заражение тела. Оно гниет изнутри. Этот яд не растительный. Алхимики Борро выделяют его из некоторых руд, отсоединяя от них серу. Это жидкий ядовитый серебристого цвета металл. И нигде, кроме Борро его не добывают. Алхимики же предпочитают держать его в секрете, он очень ценен и участвует во многих их превращениях. В молодости я путешествовал и как-то, пытаясь заработать денег на еду, прислуживал им в Борро, притворившись глухонемым. И многое узнал…

— Ты уверен?

— Уверен. Я видел вкрапления этого металла в ее испражнениях. И немного собрал. Он начинает выходить, когда печень уже разрушена.

Достает из складок своей одежды бутылёк прозрачного стекла. На дне серебристая скользящая капля.

— Я не сказал — что это и откуда, но показал вашим лекарям. Ваш южанин не узнал его. Очень долго разглядывал, задавал вопросы. А вот северянин — узнал. Но сделал вид, что ему это неинтересно. А ночью мне в покои подкинули ядовитую змею. Мне! — раскатисто смеется старик.

Нет никого более сведущего в ядах, чем старцы Ракатанги.

— Как этот яд называется?

— Гидраргиру.

— Её можно спасти?

— Нет. Она умрет в тяжелейших мучениях.

— Дай мне этот бутылёк. Пойдем.

Мы возвращаемся обратно. Я прикидываю, когда у нас появился Мают. Мать слегла через два месяца и еще месяц он лечил ее один, уверяя, что это простые недомогания пожилых женщин из-за того, что женский организм стареет.

Я смотрю на неподнимающего глаз Маюта, а вижу Банаян.

— Мают, ты знаешь, что это? — достаю я бутылёк.

— Нет, раджа Ен.

— Но ты ведь даже не взглянул…

Поднимает испуганные глаза.

Мой меч входит в его тело как в масло. Медленно и спокойно. Он удивленно смотрит на пронзающую его сталь, еще не осознавая, что мёртв.

Заглядываю ему в глаза.

— Далеко не уходи. Встреть лично свою госпожу Банаян. Все предатели отправляются в одну и ту же призрачную локу.

— Я не хотел… — беззвучно шепчет он, кровь начинает сочиться из его рта. — Я слишком поздно осознал, что мне повелели… я…

Падает к моим ногам. Вытаскиваю меч, вытирая его об одежду убитого.

— Дайте матери стакан макового молока.

— Но это смертельная доза.

— Да.

Безопасные порция давно не помогают, а если она все равно не придет в себя…