Путь золотого семени

Из комнаты я выхожу только с отцом и братьями. Без них страшно… Чего боюсь — не знаю. Но брат Ладимир с князем на границе раскола. Сдерживают волховитых и тех, кто на их сторону встали от вторжения в стольный град. Иначе, заберут они нас — своих. И тогда не миновать более разрушительной войны. С теми, кто встанет под стяги Капитула. А он призовет со всех лок войска. И наша будет разрушена. На трон посадят чужих княжичей. Династия умрёт. Нельзя этого допустить!

Как я выйду отсюда, и отправлюсь куда-то — я не представлю. Как буду жить там в незнакомом месте с незнакомыми людьми. От ужаса стынет в жилах кровь. Но нужно быстрей уезжать. Мы уедем — страсти улягутся, закончится братоубийство.

— Мама, ехать пора. Отправляй за Ладимиром.

— Боюсь, отпущу — не увижу вас больше.

— Такая судьба…

— Красивая моя девочка, — обнимает меня мать. — Как ты будешь там, без братьев, слепая? Куда тебя отправят? С каким мужем? Кто тебя защитит?! Что тебе снится, Лидия?

— Разное снится… Не понимаю я этих снов. Леля снилась словно её в ночь выгоняют, плакала! А у Света руки в крови… Ладимира поток с ног сбивает, он встает и падает, опять встает и опять падает! А я…

— А ты?..

— Словно иду я по пещере, а в лицо летучие мыши бьются! Когда маленькая была, мы с князем-отцом и братом Ладимиром были у южного хребта и вошли в пещеру. На нас стаей летучие мыши полетели и крылья их по лицу, рукам… — передергивает меня от брезгливости. — Ощущение это снится… От крыльев этих! Только липкие они…

Часть 1 — Путь "Золотого семени"(эп. 30 Ор)

— Замок Длань, Замок Ор и селенье Вежа — наши. Остальные на стороне волхвов. Роба, Жива, Хора, Мыто. И Древей этот конечно, чтоб его! — отчитывается отцу воевода. — Засланные не вернулись… Пятый день ждём.

Не могут наши обнаружить поселения Волхвов. А пока голову не срубишь, не утихнет война в локе. Лидии семнадцать. Началось противостояние, как ей десять стукнуло. Волхвы потребовали к себе волховитую княжну, а мать-княгиня не отдала. Потому что поят они волховитых детей настойками из дару-грибов, и не каждый из них выживает. А кто выжил, детей не рожает. Сначала мать из жалости княжну не отдала, что маленькая, да увечная. Потом и младших не отдала. Да и отец залютовал, что требуют, а не просят. Да и не одного, всех троих! А теперь и Капитул свои требования выставил — подай им всех наследников. И тогда битвы уже пошли нешуточные и кровь полилась! Волхвы смерти не боятся, на рожон прут, да и люд подстёгивают. Внушают, что если покинут локу волховитые княжичи, то править в ней Капитул будет. Воздвигнут храмы богов и заставят всё отдать им — запасы, детей, женщин. Устами новых князей заговорят и весь уклад нашей локи сломят.

Все дерзают править — и Капитул и волхвы. Словно нет князя в нашей локе, и Богдар в ярости.

И Лидию, и близнецов Света с Лелей неоднократно выкрасть пытались. У князей выбора нет, двустороннюю распрю мы не потянем. Поэтому едем мы все, княжичи, на бал этот. А там видно будет. Войны с Капитулом лока не выдержит — это знают все наши разумные воины.

И дружина бессмысленно гибнет в войне со своими братьями. И волхвы гибнут, и простые люди. А когда-то волхвы были силой нашей локи. Что даже Капитул держал себя скромно и уважительно по отношению к Орам. Возглавляет их волхв Ишимор. Вот чья голова нам нужна, чтобы войну остановить. Да как же ее получить? Спрятался в тайном поселении волхвов и носа не кажет. А те, кого взяли мрут до того, как с пристрастием начинаем спрашивать. Кого не пытаем — по темницам сидят тихо и отмалчиваются.

А неделю назад Органа в сердцах волхвичке кисть мечом снесла при остальных. Так они ей тихо спели что-то… И лежит Органа теперь в горячке. Пятые сутки в себя не приходит.

Сестренка моя, байстрючка Яра, за кроватью её прячется. Никто не знает, что она тоже княжна. Только Органа, отец и я. Так уж вышло… На войне свои правила. Но мать узнает — отцу головы не сносить. И я молчу тоже, потому что только в крепости нам еще одной войны не хватало.

Яра не знает, что она княжна и сестра мне. И это неправильно. Все княжичи должны при князях жить, как положено воспитываться. Она бегает босоногая, да лохматая. На всё это безобразие смотрит. Так и зовут ее все на заставе — Босоножкою. Мать дружинница, особо ей не интересуется, отцу — тоже не до неё. Увозить ее надо… Да куда? К княгине-матери? Та обязана принять байстрючку. Примет. Да и придушит в сердцах!

— Как Органа? — смотрит исподлобья отец на вошедшего лекаря.

Раньше лекарей у нас не было, волхвов хватало. А теперь ищем, всех, кто врачеванием владеет, из других лок у нас застрявших. И бережем как зеницу ока.

— Инфанта Органа час назад дух испустила… — опускает глаза лекарь.

Повисает тишина. Органа была славным воином.

— Приведите ко мне дочь, — сглатывает отец.

— Чью? — непонимающе взирает на него оруженосец. — Её?

— Её…

Через несколько минут заводят заплаканную Босоножку в порванном сарафане. У меня в груди всё сжимается. Подводят к нам.

— Мать твоя умерла, — тихо говорит ей отец.

Её губы дрожат.