Путешественник по Изнанке (СИ)

Можно сказать, что мне повезло. Земля здесь была самое то, для захоронения. Сверху небольшой слой местного чернозема, зато поглубже песок. Но я все равно уработался так, что одежду можно было насквозь выжимать. Пришлось пить уже чуть теплый чай из термоса. Не холодная вода, но и так сойдет.

Затем я столкнул мертвого кощея в могилу, вложил немного хиста в рунный камень и положил тот сверху, на грудь убитому.

— Не слетел бы, — вслух подумал я.

— Ага, как же. Ты попробуй его снять, сс… — поддакнула Лихо.

Я послушался ее, и понял, почему тон Юнии был таким издевательским. Рунный камень точно прирос к телу мертвеца. Ладно, одной проблемой меньше. Я достаточно быстро закопал рубежника, а камень-лопату поставил в качестве надгробной плиты.

— Ну это, наверное, надо пару слов сказать, — почесал затылок я.

— Ага, а еще, сс… хистом в воздух пальни, — съязвила Лихо.

— Знаешь, когда ты была истощена, то нравилась мне больше. В общем, я не знаю, что ты был там за человек. Может и неплохой. В любом случае, о мертвых либо хорошо, либо ничего. Короче, случилось как случилось. Покойся с миром и все такое.

Я поднял рюкзак, сверился с Компасом и направился в сторону чура. Одновременно стараясь не оглядываться на могилу.

— Интересный ты человек, Матвей. Уж на сколько меня сложно удивить, а у тебя всегда получается.

— Я такой. Люблю женщин удивлять. Особенно пожилых. Некоторые после встречи со мной даже не выживают.

— Может, оттого тебя и Скугга приветила, что не такой ты как все. Не от мира сего. Не от всех миров.

— Юния, давай без комплиментов, хорошо? У тебя они какими-то обидными получаются.

До чура мы добрались каждый занятый своими мыслями. Лихо, наверное, в очередной раз думала о том, какой я странный. Я размышлял по поводу превратностей судьбы. Вот жил себе рубежник в богатой тверской семье, жил долго, если судить по человеческим меркам. До кощея дорос, хотя есть те, кто из ивашек никогда не выберется. Взять того же недописателя или знахаря из нашего Подворья. И что в итоге? Лежит в чужом мире, присыпанной песчаной землей. Стоило ли оно того? И отрекся бы он от конечной цели, если бы знал, что именно так все закончится? Или попросту решил в очередной раз перехитрить судьбу. Ее едва ли можно чему-то удивить.

Чего нельзя было сказать о чуре. Тот встретил нас, сидя на своем невидимом стуле, который остался в другом мире. Правда, он тут же соскочил с него, сделал пару шагов навстречу, а потом остановился. Даже губами пошевелил, что-то говоря. Лишь когда я подошел, всесильная нечисть могла выдавить из себя нечто условно членораздельное.

— Скугга… тебя?

— Ага, а потом я ее. Мы по очереди, чтобы никому обидно не было. — На всякий пожарный я возвел взор к небу, потому что, как мне казалось, именно там должно было обитать всесильное существо. — Скугга, на всякий случай, это шутка, прикол.

Благо, мне никто не ответил. И слава богу. Если бы непроницаемая завеса вдруг разверзлась, оттуда хлынул свет и обиженный голос изрек: «Матвей, ты охренел?», я бы откровенно струхнул. Почти так же сильно, как когда увидел потрепанного этим миром кощея.

— Уважаемый Глотослав, скажите, пожалуйста, как скоро после меня сюда прошел другой рубежник?

Чур посмотрел внимательно. Я бы сказал очень подозрительно.

— Мы такое не говорим. К тому же, и не проходил никто.

Угу, понятно, значит, сюда Шуйский попал через другого чура. А чего тут непонятного? Через то же Тверское княжество. А потом Скольжением допер. Много ли надо, коли умеючи?

— Ладно, мы тут вроде во всем разобрались, можно и домой.

— Мы? — подозрительно посмотрел на меня чур.

— Это я так о себе говорю. Мы, Матвей Сергеевич.

Отговорка, конечно, глупая. Вот и Лихо, не сдерживаясь, засмеялась. Хорошо хоть, что после восполнения ее хихиканье было похоже на мелодичное журчание ручья, а не на скрип старой телеги. Но Глотослав вроде поверил. Или, оправдывая свое имя, проглотил мое вранье.

Он схватил меня за ногу, а затем в глаза ударил свет лампочки. После тьмы Изнанки, та оказалась ярче солнца. Пришлось даже немного постоять, чтобы привыкнуть к свету.

Тем временем ожил телефон, про который я почти забыл. Вот, кстати, если бы исключить тварей и кронов, то Изнанку можно было бы рассматривать, как место для цифрового детокса.

Я взял мобильник, пробежав глазами по уведомлениям. Несколько звонков от Инги, один от Васильича, пара от моего коммерческого директора по помощи чужан Светланы, куча пропущенных от Костяна. Кстати, на звонках друг не остановился. После он стал добивать меня в мессенджере:

«Мотя, ты дома? Я у тебя поживу немного?».

«Супруга вообще с катушек слетела».

«Задолбала, блин».

«Ответил бы другу».

«Короче, я у тебя. Меня Митька пустил. В общем, он в целом нормальный».

«Ты где?».

То, что Костян называл Ольгу супругой свидетельствовало о какой-то серьезной проблеме. С другой стороны, у них этих кризисов в отношениях было столько, сколько нормальной паре бы на всю жизнь хватило. И ничего, живут.