Путешественники

Как же сам Миклухо-Маклай воспринимал столь необычное к себе отношение и слагавшиеся о нём мифы? Он всегда был с местными жителями исключительно честным и никогда их не обманывал. У них даже вошло в поговорку: «Слово Маклая одно». Но развенчивать все их легенды о своих сверхъестественных свойствах ему не позволяли обстоятельства. Надо только представить, в каких исключительно трудных и опасных условиях жил и работал наш выдающийся соотечественник! О папуасах в то время ходили самые фантастические слухи – они дикие, они людоеды, даже волосы у них растут пучками. Русский учёный остался здесь один, без всякой защиты, причём никогда не позволял себе пользоваться оружием. Мифы и легенды служили ему своего рода защитой, оберегая от излишнего любопытства и назойливости ближайших соседей. Его беспрекословно слушались; одного жеста ему было достаточно, чтобы держать людей на почтительном расстоянии. А главное – не надо было постоянно думать и заботиться о собственной безопасности, на которую при таком отношении к личности никто не осмеливался покушаться. Но была тут и негативная сторона. Считая Миклухо-Маклая сверхъестественным существом, папуасы долгое время не показывали ему своих женщин и детей, неохотно соглашались на антропологические исследования, не приглашали на некоторые обряды, в частности обряды посвящения юношей.

Короче говоря, образ Миклухо-Маклая в папуасской мифологии был образом «культурного героя», характерного для фольклора многих народов мира. На его формирование большое влияние оказала практическая деятельность учёного. Он отнюдь не был бесстрастным, отрешённым от жизни исследователем чужой незнакомой культуры. Ближе познакомившись с папуасами, он старался максимально помочь им в повседневных делах и заботах. Известно, что он неоднократно предотвращал междоусобные войны, которые время от времени вспыхивали между деревнями (чаще всего из-за взаимных подозрений в колдовстве). Когда однажды такая война была объявлена, жители близлежащей деревни просили разрешения прислать под его покровительство своих жён и детей. Как уже говорилось, к нему часто обращались за медицинской помощью и он всегда её оказывал, даже когда сам был тяжело болен.

Кроме всего прочего, Миклухо-Маклай привёз папуасам полезные растения и домашних животных, научил их пользоваться железными орудиями труда и в целом оказал самое благотворное влияние на их культуру. В языке жителей побережья залива Астролябии, где он вначале поселился, долгое время сохранялись некоторые русские слова – «глеба» (хлеб), «тапорр» (топор), «скирау» (секира), «ножа» (нож).

Большую ценность представляет легенда, записанная в своё время на острове Били-Били. В ней говорится, что предки людей Били-Били раньше не занимались земледелием, а жили доходами от гончарства. Они выменивали пищу у людей Сиар и Грагер за горшки. «Тогда пришёл Маклай и дал им – дал нам – железо; теперь мы работаем с помощью ножей и топоров. Маклай говорил: «О, люди Били-Били, идите с моими ножами, с моими топорами, которые я вам дал, на плантации и обрабатывайте поля, работайте и ешьте, ваши каменные топоры не острые, они тупы. Бросьте их в лес, они плохие, не годятся, они тупы». Так говорил Маклай…»

Приведённый миф записан в конце XIX веке С тех пор прошло много времени, в культуре папуасов произошли большие изменения. Сохранилось ли в памяти жителей берега Маклая что-либо о пребывании на их земле русского путешественника? Да, сохранилось, и даже в существующей поныне мифологии. В 1971 году в связи со столетием со дня высадки Н.Н. Миклухо-Маклая на Новой Гвинее и 125-летием со дня его рождения Академия наук СССР направила в Тихий океан комплексную научную экспедицию, которая должна была посетить острова, где в своё время побывал наш соотечественник. Этнографический отряд экспедиции высадился на побережье залива Астролябии, причём как раз на том месте, где когда-то вёл свои исследования Миклухо-Маклай. В первый же день знакомства с папуасами участники экспедиции записали на магнитофонную ленту целых три варианта мифа о появлении в этих краях русского учёного. Варианты слегка отличались друг от друга отдельными деталями, что-то из памяти людей уже исчезло или сместилось во времени, но основная канва предания сохранилась.