Путешественница. Книга 1. Лабиринты судьбы

Ее руки действовали как отлаженный часовой механизм: срывали луковицу с длинной висящей косички, обламывали жесткие увядшие стебли и отправляли головку в корзину.

— Почему ты это сделала? — повторила я свой вопрос и тоже сорвала луковицу с косички, но не положила в корзину, а стала перекатывать в руках, как бейсбольный мяч, слыша, как шелуха шуршит между ладонями.

— Почему я это сделала?

Дженни уже полностью овладела своим голосом, и только человек, очень хорошо ее знавший, мог уловить в нем напряженные нотки. Но я–то знала ее отлично, во всяком случае раньше.

— Ты хочешь знать, почему я устроила брак между моим братом и Лаогерой? — Она быстро вскинула глаза, вопросительно выгнув гладкие черные брови, и снова склонилась к косичке с луком. — Ты права, без моего настояния он нипочем бы на это не решился.

— Значит, это ты заставила его жениться.

Ветер расшатывал дверь подвала, отчего маленькие комочки земли сыпались на резные каменные ступеньки.

— Он был одинок, — тихо сказала она. — Так одинок. Мне тяжело было видеть его в таком состоянии. Таким несчастным, так долго оплакивающим тебя.

— Я думала, что он умер! — тихо сказала я, ответив на невысказанное обвинение.

— Он был все равно что мертв, — резко бросила Дженни, подняла голову и вздохнула, отбросив назад прядь темных волос. — Ну, может быть, ты и вправду не знала, что он жив: многие умерли после Куллодена. А уж он–то точно был уверен, что больше тебя не увидит. Но его не убили, лишь ранили, правда, раненой оказалась не только его нога. И когда он вернулся домой из Англии…

Она покачала головой и потянулась за очередной луковицей.

— С виду–то он был цел и невредим, но не… — Дженни посмотрела на меня в упор раскосыми голубыми глазами, так напоминавшими глаза ее брата. — Он не из тех людей, которые могут спать одни.

— Согласна, — ответила я. — Но вышло так, что мы все–таки остались живы, мы оба. И пусть не скоро, но это выяснилось. Зачем ты послала за Лаогерой, когда мы вернулись с твоим сыном?

Дженни ответила не сразу, знай себе отрывала луковицы и бросала в корзину одну за другой.

— Ты мне нравилась, — призналась она так тихо, что я еле ее услышала. — Может быть, я любила тебя, когда ты жила здесь с Джейми, раньше.

— Ты мне тоже нравилась, — сказала я так же тихо. — Тогда почему?

Ее руки наконец замерли и сжались в кулаки.

— Когда Айен сказал мне, что ты вернулась, — медленно произнесла она, не отрывая глаз от луковиц, — ты представить не можешь, как я обрадовалось. Мне хотелось поскорее увидеть тебя, узнать, как ты жила все это время…

Она остановилась, вопросительно подняв брови. Я не ответила, и Дженни продолжила:

— Но потом я испугалась.

Она отвела глаза, занавешенные густой бахромой черных ресниц.

— Знаешь, я видела тебя, — сказала она, все еще глядя куда–то в неведомую даль. — Когда он венчался с Лаогерой и они стояли у алтаря, ты была там с ними, стояла слева от него, между ним и Лаогерой. И я поняла, что ты заберешь его обратно.

У меня, признаться, зашевелились волосы на затылке. Дженни же это воспоминание заставило побледнеть. Она присела на бочку, полы плаща веером улеглись вокруг нее, как цветок.

— Я не рождена с пророческим даром, и я не из тех, кому постоянно ниспосылаются видения. Со мной раньше никогда такого не бывало и, надеюсь, никогда впредь не будет. Но я видела тебя так же ясно, как вижу сейчас, и настолько перепугалась, что мне пришлось выйти из церкви прямо посередине церемонии.

Дженни сглотнула, глядя на меня в упор.

— Я не знаю, кто ты, — сказала она тихо. — Или… или… что. Нам неведомо, каков твой род и где твоя родина. Я никогда не спрашивала тебя, верно? Джейми выбрал тебя, и этого было достаточно. Но потом ты исчезла, и, когда прошло столько времени, я подумала, что он забыл тебя достаточно, чтобы жениться снова и обрести счастье.

— Однако он его не обрел, — полувопросительно сказала я, в надежде, что Дженни мне не возразит.

И она оправдала мою надежду, покачав головой.

— Не обрел. Но Джейми верный человек. Неважно, что было между ним и Лаогерой, но если он принес обет и стал ее мужем, то уже не мог ее бросить, что бы там между ними ни происходило. И неважно, что большую часть времени он проводил в Эдинбурге. Я знала, что он все равно будет возвращаться домой — сюда, в горную Шотландию. Но потом появилась ты.

Ее руки неподвижно лежали на коленях — редкое зрелище. Они были изящной формы, с длинными ловкими пальцами, но натруженными, и под тонкой белой кожей проступали голубые вены.

— А знаешь, — сказала она, не поднимая глаз, — я ведь никогда в жизни не уезжала дальше десяти миль от Лаллиброха.

— Правда? — удивилась я.

Дженни медленно кивнула и снова посмотрела на меня.

— А ты очень много путешествовала, как я понимаю.

Ее взгляд изучал мое лицо в поисках подсказок.

— Да.

Дженни кивнула, как будто в подтверждение своим мыслям, и проговорила почти шепотом:

— Ты исчезнешь снова. Я знаю, ты опять исчезнешь. Ты не здешняя, не то что Лаогера или я. И он уедет с тобой. И я больше никогда его не увижу.