Путешествие

— Я еще не знаю, — ответил Генрик. — Это зависит от того, как у меня сложатся дела.

— Ах, значит, вы приехали сюда не в качестве туриста!

— Не совсем. Не совсем хотя… Генрик вдруг обрадовался — он может громко заявить, что куда–то приезжает с определенными намерениями. Намерениями, которые могут осуществиться или не осуществиться. Ведь он приехал сюда с какой–то целью, с какими–то надеждами. Капри показался ему не только красивым, но даже дружелюбным и знакомым. Он почувствовал себя свободным и уверенным.

— Я был бы весьма счастлив, — сказал синьор Памфилони, — если бы вы пожелали остановиться у меня. Но не знаю, насколько это для вас удобно, поэтому не смею настаивать. Часто ли вы встречаетесь с графами Козловскими?

— Ежедневно. Право, я очень вам признателен, но у меня здесь назначено свидание… В отеле «Белиссима»…

— О, это тут недалеко, немного повыше. Вот та терраса, видите? Выходим. Но прийти ко мне вы должны. От этого я вас не освобождаю.

Они сошли на мол по трапу, дрожащему, как робкая девушка во время первого танца. Портье выкрикивали названия своих отелей и их особые достоинства, точно краткие заголовки экстренного выпуска. Синьор Памфилони сделал несколько движений рукой, которые должны были избавить Генрика от назойливости портье. Они выкрикивали: «Добрый день, синьор доктор!» — совершенно так же, как названия своих отелей и их особых достоинств.

На маленькой площади возле мола стоял маленький автобус.

— Я живу в вилле «Принцесс» — сказал синьор Памфилони, — Улица Санта Агата, семь. Мой дом вам

покажет каждый.

— Здравствуйте, синьор доктор, — сказал шофер автобуса.

— О, синьор доктор, — сказал обрадованный кондуктор и помог войти синьору Памфилони. Уже сидя в автобусе, синьор Памфилони схватил руку Генрика и долго пожимал ее.

— Итак, дорогой друг, я жду вас и уверен, что вы меня не обманете. Мы пережили в этом путешествии необыкновенные вещи, а это по–настоящему соединяет и обязывает.

Автобус отошел, а Генрик еще с минуту стоял, улыбаясь, и махал рукой, ему было жаль, что синьор Памфилони уехал.

Отель «Беллиссима» находился в состоянии того непередаваемого беспорядка, какой обычно царит на всех курортах перед началом сезона. Вдобавок ко всему владелец отеля потерял очки, и поэтому в профессиональную учтивость по отношению к Генрику вплетались проклятия по адресу персонала. А так как он боялся, чтобы Генрик не принял это раздражение на свой счет, он каждый раз перед ним жалобно оправдывался. Горничная вытирала заплаканные глаза, парень с блестящими черными волосами суетился — по–видимому, совершенно бесцельно. Время от времени он натыкался на Генрика, и владелец воспринимал это с большим облегчением, так как мог дать волю своему раздражению, защищая пострадавшего клиента. Генрик заметил под стопкой бумаги на стойке краешек тонкой роговой оправы. Он приподнял бумаги, вытащил очки и подал их хозяину. Хозяин издал торжествующий крик и, схватив руку Генрика, долго тряс ее, не в силах ничего произнести от избытка чувств.

Это был мужчина лет пятидесяти, не толстый, но кругленький, производивший впечатление порядочного человека.

— Поистине добрые боги привели синьора на Капри, — сказал он. — Такой замечательный клиент — это верная примета, что наступающий сезон будет удачным. Благодарите синьора, негодяи! — кричал он слугам. — Благодарите его, он спас вас от гибели!

Парень поклонился, горничная сделала реверанс, Генрик дал им по сто лир, и воцарилось хорошее настроение.

Позвякивая ключами, горничная проводила Генрика в его номер. В коридоре пахло накрахмаленным бельем и жарящимся оливковым маслом.

— Наш хозяин невыносим, — сказала горничная. — С ним надо иметь большое терпение.

Теперь было видно, что она притворялась, что плачет. У нее были сухие глаза и спокойное лицо, даже чуть ироническое.

— Он стал таким после того, как убежала синьора, — сказала она.

— Кто? — спросил Генрик рассеянно.

— Синьор Чапполонго, наш хозяин. Синьора убежала с американским фоторепортером.

— С американским фоторепортером? — удивился Генрик.

— Ну да, с американским фоторепортером. Синьор часто бил синьору. Но не сильно и всегда за дело. Синьора была очень красивая.

Горничная открыла дверь. Генрик вошел в комнату, она вошла за ним.

— Синьор вообще порядочный человек, только с ним трудно, — сказала она. — Вот ваша комната. Вам нравится?

— Очень нравится, — сказал Генрик.