Путешествие

  — Кто вы такой и что здесь делаете? — спросила она вдруг с удивлением.

  Генрик налил себе вина и выпил.

  — Я кассир, который растратил деньги, чтобы провести один прекрасный день.

  — Ну да! — она посмотрела на него подозрительно, но с интересом. — Вы что-то не похожи на такого. Я таких тоже знаю.

  — Не похож? Что вообще значит внешность? Внешность — это сплошное надувательство.

  Генрик подумал, что, наверно, слишком много выпил и начинает говорить что-то не то. Он не привык к вину, а это вино показалось ему особенно крепким.

  Зита погрозила ему пальцем.

  — Э, я вижу, вы меня обманываете. А в первую минуту я почти поверила.

  — Не обманываю. Ничуть не обманываю. Во всяком случае это сравнение, которое ко мне подходит.

  Зита помолчала минуту, потом сказала: — Оплати счет и пойдем ко мне.

  — Нет,—сказал Генрик.

  — Да ты не беспокойся. Если у тебя мало денег — ничего. Заплатишь в другой раз. Не важно.

Генрик только сейчас обратил внимание на костюм Зиты. На ней было облегающее клетчатое платье с большим вырезом, открывающим плечи, на шее черный шелковый платок, ее темные волосы спадали на лоб редкой челкой. Она выглядела так, как выглядят в фильмах, в театральных пьесах и на картинках уличные женщины. Генрик подумал, что от нее он может получить за деньги все, что захочет, что она может одарить его тем, что тщетно ищут в жизни, и это показалось ему необыкновенным.

  — Идем,— сказала Зита.— Ты ни о чем не беспокойся.

  Она наклонилась к нему, уткнулась подбородком в его плечо и заглянула в глаза.

  — Нет, Зита, нет,— сказал Генрик.— Я не хочу ложиться с тобой в постель вот так просто, я хочу до этого пережить с тобой красивую драму.

  — Ты опять за свое? — сказала Зита, выпрямляясь и поправляя челку.— В чем дело?

  — Я кассир, который растратил деньги и хочет провести один прекрасный день.

  — Опять та же брехня. С вами невозможно договориться.

  — Можно, можно договориться. По правде говоря, только со мной и можно договориться.

  — Хотите провести прекрасный день — поезжайте завтра на Капри.

  — Я решил, что не поеду на Капри. Пусть этот Капри, этот проклятый Капри останется для меня детской   мечтой — и  таким  образом не принесет  разочарования. Но если бы вы согласились поехать со мной...

  Зита утвердительно кивнула головой.

  — С удовольствием. Но, к сожалению, завтра я занята,

  — А вы плюньте на свои занятия. Я предлагаю вам лучшее занятие. Так сказать, лучшие условия работы.

  — Что вы имеете в виду? — спросила Зита деловым тоном.

  — Я хочу сказать, что это путешествие очень меня разочаровало.

  — Ну и что же, я виновата в этом? Может быть, я должна возместить вам расходы?

  — Да. В некотором смысле. Только вы одна можете дать мне немного иллюзий, которых я напрасно искал путем, так сказать, легальным.

  — Покороче, пожалуйста,— сказала Зита, глядя на часы. — Я устала и хочу спать. — Она казалась разочарованной и раздраженной.

  — Итак, я буду краток. Мы поедем на Капри порознь и там случайно встретимся, как могли бы встретиться любая женщина и любой мужчина, незнакомые друг с другом. Мы встретимся и полюбим друг друга с первого взгляда. Все необычайное очарование, вся красота острова будут благоприятствовать нашей любви и сопутствовать ей. Любви особенной и единственной.

  — Вот это да! — воскликнула Зита. Она оживилась и снова повеселела.

  — В конце концов нас разлучит жестокая судьба, потому что не может быть иначе. Но наши сердца до конца жизни будут питаться этим незабываемым переживанием. Предположим, вы будете какой-нибудь знаменитой балериной, а я, например, известным кинорежиссером. Разумеется, я возмещу вам убытки в размере дневного заработка, а кроме того, дам денег на туалеты, которые вы себе для этой цели завтра утром купите.

  Генрик отхлебнул несколько глотков вина. Зита одобрительно кивала головой. У нее был деловой вид, как у кондитера, который принимает заказ на именинный торт..

  — Пожалуйста. Разумеется, туалеты я вам потом возвращу.

  — Нет, это совершенные пустяки.

   —Можете мне поверить.

  —Есть о чем говорить! Мне будет очень приятно, если вы их оставите себе на память. — Если вы этого хотите.

  По мере того как Зита становилась все более деловой, Генрика начинало охватывать какое-то неприятное чувство, какое-то беспокойство, перераставшее в липкий страх. Он жалел, что выпил столько вина и что затеял эту глупую историю. Но не мог уже отступить. И, хуже того, не хотел. Можно ли жалеть о том, что произошло, и одновременно хотеть, чтобы это длилось?

  Но из таких вещей складывается наша жизнь.

  — У меня есть замечания относительно деталей,— сказала Зита.— Мне кажется, что они не должны быть совершенно чужими, а так, как будто встретились на Капри через много лет. Когда-то они любили друг друга, но их разлучила слепая судьба. И вот они встретились совершенно неожиданно. Но если вы хотите иначе...

  — Нет, нет. Разумеется, будет гораздо лучше и интересней так, как вы говорите.

  — И потом, для чего она должна быть знаменитой балериной, а он известным кинорежиссером? Это мне совсем не нравится.

  — А кто же они?

  — Кто угодно. Разве это важно?