Путешествие

  Синьор Памфилони вдруг захохотал, как будто его защекотали, а потом донесся отчаянный стон: «Я в самом деле выше всего ценил дружбу», и Генрик сбежал с лестницы, затыкая уши.

  Он остановился на улице, встал под пинией и уперся головой в ее ствол. Отер пот, выступивший на лбу, хотя было не жарко.

  «Теперь я должен убить синьора Памфилони,— подумал он,— но таким образом игра затянется».

  Все было ненастоящее. Люди и события. Настоящим было только страдание и настоящей была любовь.

  Всю ночь Генрик пролежал в постели, не раздеваясь. Он курил сигарету за сигаретой и смотрел в потолок. Он заснул, когда уже рассвело. Ему снилась Зита. Она кружилась на карусели, поднимала вверх руки и весело кричала. Кто-то постучал в дверь, и Генрик проснулся.

  «Значит, это был только сон, который я не мог вспомнить»,— подумал он. И открыл дверь.

  Это был синьор Чапполонго. Он стоял, застенчиво улыбаясь, держал в руке сверток и письмо.

  — Простите,—сказал он, — еще нет семи, но, может быть, это срочно. Здесь была синьора и оставила это для вас. А пароход сейчас отходит, и синьора спешила...

  — Какая синьора? — крикнул Генрик.

  — Ну, синьора,— сказал Чапполонго.— А я знаю, что в таких случаях нужно действовать быстро...

    Генрик схватил письмо и разорвал конверт. В нем была пачка денег и открытка. Он вынул ее и прочел:

   «По причинам, от меня не зависящим, я не могла довести до конца договор, заключенный между нами «Под веселой устрицей», и поэтому возвращаю деньги, а также купленный реквизит. Я хотела сделать как можно лучше, но я тоже человек. Эдуардо получил 1000 лир, это я пишу для того, чтобы вы не удивлялись.

  Очень, очень вас люблю и буду всегда вас помнить. Очень прошу меня простить.

                                                                                                                                     Зита»

  Генрик развернул сверток. Там была голубая юбка с белыми кругами, голубые туфли, зонтик, черное платье, белая шаль и другие вещи.

  Раздался рев сирены.

  — Кажется, уже поздно,— сказал синьор Чапполонго.— Пароход отходит.

  Генрик оттолкнул его и выбежал.

  Было пасмурно, шел дождь. Генрик добежал до порта и увидел исчезающую в дрожащем тумане корму парохода.

  Он безуспешно искал Зиту в Неаполе. Девушки не знали ее или, может быть, не хотели говорить ее адрес. Он бродил по тем улочкам, где встретил ее, и думал:

  «Так я буду искать ее до конца жизни. А когда кончатся деньги, стану портовым грузчиком».

  Однажды на маленькой улочке он увидел Янека со свертками под мышкой.

  Наконец-то. Янек шел к Зите. Шел со свертками, в которых были продукты. Теперь он велит приготовить себе еду и будет жрать.

  Генрик напал на след. По следу Янека он попадет к Зите.

  И тогда он понял, что ходить ему туда незачем. Янек, показывая ему дорогу, тем самым закрывал ее для него.

  Мы бродили по Венеции всю ночь, а потом еще полдня, и Шаляй рассказал мне все это.

  — Что же дальше? — спросил я.

  — Ничего,— ответил он.— Через полчаса отходит мой поезд. Послезавтра я буду дома. Я даже рад этому.

  — А с братом вы не попрощались?

  — Я сделал вид, что верю, будто он в Африке, и послал ему прощальную открытку с благодарностью. Я вас очень утомил?

  -Нет. Вы совсем меня не утомили.

 Я проводил его на вокзал. Когда мы прощались, он был взволнован.

  Потом я пошёл на канал, сел на ступеньки, подпёр кулаками подбородок и стал смотреть на воду.

  Светило солнце. Венеция переливалась красками, более прекрасными, чем цвета радуги, внизу проплывали гондолы.

  Ходили люди. Смеялись и спорили. Было красиво.

  Достаточно найти в себе хотя бы крупицу доброжелательности к жизни, и она покажется вам приятной.