Путешествие Абу Хамида ал-Гарнати в восточную и центральную Европу (1131-1153 гг.)

И увидел я однажды у основания дерева нечто похожее на ящерицу[152], с руками и ногами, [она такая], будто Аллах всевышний вывел ее из рая, она словно сделана из красного прозрачного яхонта, такого прозрачного, что сквозь него проходит взор[153], и из чистого блестящего золота, подобного этому я не видел нигде на свете: [27] она как будто совершенное произведение искусства. Я изумился ее красоте. Мои спутники окружили ее верхом на конях, а она смотрела так, будто в глазах ее волшебство, и поворачивала к нам свою голову то вправо, то влево, но не двигалась с места, совершенно не боясь нас.

И вот прибыл я в страну Ункурийа [Венгрия], а там народность, которую называют башкирд [венгры], она первая из тех, что вышли из страны тюрок и вступили в страну франков, и они [венгры] храбры, и нет им числа. И страна их, которая известна под названием Ункурийа, состоит из 78 городов. У каждого из этих городов множество крепостей, и волостей, и сел, и гор, и лесов, и садов. И в ней живут тысячи "магрибинцев"[154], нет им числа. И в ней — тысячи хорезмийцев, которым тоже нет числа[155]. А хорезмийцы служат царям и внешне исповедуют христианство, а втайне — ислам; магрибинцы же служат христианам только во время войн и открыто исповедуют ислам.

[28] И когда я прибыл к магрибинцам, они оказали мне почет, а я наставлял их кое в чем из науки[156], и научил некоторых из них говорить по-арабски, и, не жалея сил, занимался с ними повторением и заучиванием обязательных предписаний в отношении молитвы и других проявлений поклонения Аллаху. Кратко рассказал им о хаджже[157] и правилах наследования, так что они стали делить наследство [по-мусульмански].

И сказал мне один из них: "Хочу переписывать и учиться по книге"[158] (а он уже хорошо говорил по-арабски). Я ответил ему: "Старайся запомнить и понять и не говори о книгах без иснада[159], и ты постигнешь, если поступишь так". А он сказал: "Разве ты не говорил: "Сказал пророк, да благословит его Аллах и да сохранит: закрепляйте знания письменами?"" Я ему ответил: "В книге нет знания, в ней только письмена, ведущие к знанию, — когда их запоминают, тогда они становятся знанием, ибо знание — свойство ученого", — и произнес ему мои стихи:

Знание в сердце не то, что в книгах,
И не обольщайся игрой и забавами.

[29] И произнес ему еще мои стихи:

Запишешь знание и положишь в ларец,
Но не запомнишь — не добьешься никакого успеха.
Только тот добьется успеха, кто запомнит его,
Уразумев и оградив от ошибок[160]

.

"А когда запомнишь, то запиши по памяти, и тогда это будет знание, закрепленное тобой письмом. А если спишешь с книги, то это будет переписанной рукописью, а совсем не будет знанием. Знай это".

До этого они не знали пятничного моления, и вот выучились они пятничной молитве и хутбе[161], и я им сказал: "Подлинно, пророк, да благословит и сохранит его Аллах, сказал: "Пятничное моление — хаджж бедняков, кто не в состоянии совершить хаджж, но присутствует на пятничном молении, тому будет записано вознаграждение хаджжа"". А сейчас у них больше 10000 мест, где в пятницу произносят хутбу явно и тайно, потому что их область огромна. Я пробыл среди них три года, но смог посетить только четыре города. А эта область[162] расположена от Великой Румии[163] до границ Кустантинийи[164]. И в ней есть горы, в которых добывают золото и серебро.

[30] И эта страна — одна из наиболее изобильных и благоденствующих: бараны бывают по двадцати за динар, а ягнята и козлята — по тридцати за динар, а мед — 500 ритлей за динар, а красивая невольница — десять динаров. А во время набегов покупают превосходную невольницу за три динара, а румского невольника...[165].

Я купил невольницу смешанного происхождения[166], отец, мать и брат которой живы, купил я ее у ее хозяина за десять динаров, [она была] пятнадцати лет, прекраснее полной луны, черноволосая и черноглазая, белая, как камфара, умела варить, шить и считать. И купил я другую невольницу, румийку, восьми лет, за пять динаров.

И вот купил я однажды два кувшина полных сотового меда с воском за полдинара и сказал ей: "Тебе надо очистить этот мед, отделив воск", — вышел на суфу[167] у ворот дома, на которой собирались люди, и посидел там с людьми некоторое время, потом вошел во двор и увидел пять кругов воска, чистого, как золото, и большой кувшин с медом, похожим на розовую воду. Мед был очищен и разлит по кувшинам за один час.

Родился у нее [31] сын и умер. Я освободил ее и назвал ее Марьям, мне очень хотелось, чтобы она поехала со мной в Саксин, но я опасался за нее из-за тюркских невольниц-матерей, которые были у меня в Саксине[168].