Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным]

— Дьявол, они же пошли к зубному врачу! Кто и когда уходил от дантиста меньше чем через час?

Невидимый мне человек произнес:

— Не понимаю, где во всей этой картине место тому типу? Впрочем, не важно. Теперь ему место только в могиле, в запаянном гробу.

Я услышал, как он встал.

— Теперь, когда мы уложили их спать, надо бы добраться до телефона и сообщить, что игра стала грубоватой. Пошли.

Я дал им время убраться подальше и потому вымок до нитки, когда снова приполз к трейлеру. Очевидно, приступ слезоизвержения успокоил миссис Дриллинг: в трейлере было тихо.

Я решил, что до утра их можно оставить в покое, а пока мне следует где-нибудь поесть и обсушиться. Моя последняя еда, бутерброд с ростбифом, осталась в двухстах милях к югу, а мой последний ночлег — еще дальше. Но нам, людям тайных профессий, сон, ясное дело, не нужен — по крайней мере, в теории, по которой, согласно инструкции, надлежит действовать.

На этом кемпинге придерживались, очевидно, политики сегрегации: простонародье с палатками решительно отделялось от аристократов с трейлерами. Мне отвели место на другой стороне рощи, и я, чтобы застолбить заявку, установил свою палатку прежде, чем отправиться в кусты играть в индейцев.

Маленький «фольксваген» был обращен носом к палатке, и издали картина выглядела очень уютной. Она навевала мысли о сухой одежде и плитке шоколада — для изгнания страха голодной смерти, пока не удастся найти что-либо более существенное.

Вблизи картина оказалась не столь уютной: в моей машине сидел пассажир — женщина, если судить по длине волос. Сначала я подумал, что дама, за которой я следил, пробралась сюда раньше меня — в конце концов, мне не сообщили об участии других лиц женского пола в этом деле. Но тут женщина заметила меня и вылезла из машины, и я увидел, что она значительно ниже ростом и тоньше, чем Женевьева Дриллинг.

В ожидании меня она стояла возле машины. В темноте мне удалось разглядеть очень немногое: темные брюки, легкое полупальто и светлые перчатки. Волосы как будто черные или, во всяком случае, очень черные. Чтобы защититься от дождя, она надвинула на голову капюшон.

— Вас зовут Клевенджер? — спросила она, когда я остановился перед машиной.

— Так написано в правах на вождение: Дэвид П. Клевенджер, Денвер, Колорадо. Теперь давайте поговорим о вас.

— Не здесь, — возразила она. — Отель «Виктория», четвертый этаж, номер одиннадцать. Как только вы почиститесь — в таком виде вас не пропустят.

— Отель «Виктория», — повторил я, — Почему вы думаете, что я приду?

Она улыбнулась. У нее, надо полагать, были хорошие зубы: они словно сверкнули в темноте. И вообще, у меня сложилось впечатление, что, если бы я смог разглядеть ее получше, она не показалась бы мне противной.

— О, вы придете, — заверила меня она. — Или вы предпочитаете рассказать полиции Реджины, что вы делали в Плейсмен-мотеле возле мертвого тела? Оно, правда, было мертвым задолго до того, как вы проникли туда, открыв замок отмычкой, но не думаю, что вам так уж хочется объяснять свое поведение официальным властям, да еще в чужой стране. Четвертый этаж, номер одиннадцать, мистер Клевенджер.

Я сказал:

— Прибавьте сюда выпивку с ростбифом и тогда — о’кей.

Она засмеялась и пошла прочь. Глядя ей вслед, я кисло подумал, что мне повезло. Не затрачивая усилий, я узнал, что за мной следили, и теперь, согласно полученным инструкциям, предпринимал шаги, чтобы выяснить причину слежки.

Глава 4

Когда я вошел, предварительно постучав и получив приглашение: «Дверь не заперта, входите», то увидел, что она стоит возле серванта, орудуя над пробкой в горлышке приятной для взора бутылки.

— Ваш ростбиф там, на телевизоре, — сообщила девушка не оглядываясь, — Угощайтесь, мистер Клевенджер. К сожалению, его принесли без горчицы.

— Кому она нужна? — сказал я, — В данный момент я могу съесть корову вместе со шкурой.

Я взял тарелку, съел пару кусков мяса и почувствовал слабый намек на восстановление сил и способности к соображению.

Я повернулся, чтобы взглянуть на маленькую, стройную девушку, стоявшую в дальнем углу комнаты. На ней были темные узкие брюки, белая шелковая рубашка с длинными рукавами и открытый черный жакет. Я не очень понимал, что этот костюм должен изображать, но, с другой стороны, я вообще мало разбираюсь в дамских модах.

Я спросил:

— Вас как-нибудь зовут, или вы откликаетесь на любой звук?

Не поворачиваясь ко мне, она ответила:

— Я зарегистрировалась в отеле как Элайн Хармс. Если вам обязательно надо обращаться ко мне по имени, это имя сойдет.

— А как же.

— Надеюсь, вам нравится шотландское виски? Оно здесь так же дешево, как и любое другое, и, значит, очень даже недешево.

— Шотландское будет в самый раз.

Обычная моя диета бурбон-и-мартини, но я не считал, что этот принцип стоит отстаивать в три часа утра в номере отеля, принадлежащем незнакомой девушке. К тому же гораздо больше, чем выпивка, меня интересовало ее лицо — она так старательно прятала его от меня.