Путешествие Чандры (СИ)

– Трудно тащить на себе грехи, – сурово заметил Даттатрея. – Вон сколько наплакал – можно новую планету сделать из твоих слёз.

– Переживание прошлых событий, в которых был не прав, и которые нельзя уже изменить – хуже огня, Господь, – вздохнул Чандра.

– Именно это я и хотел тебе показать, – агхори ткнул палкой вверх. – Луне скоро пора взойти, Солнце заходит. Ну, сможешь подняться на небо, Чандра?

Дэв поднял голову – вверху виднелось закатное небо – долина была как будто бы на дне огромного глубокого колодца. Чандра попробовал взлететь, воспользоваться своими божественными силами – и не смог.

– Что это? У меня совсем не осталось сил, – проговорил он беспомощно.

– Именно. Это последствия твоих грехов тянут тебя вниз. Я же говорил, что тяжело таскать на себе грехи.

– И что же мне делать с последствиями моих грехов, Господь? Я виноват, признаю это, но прошлое не вернуть, что же мне сделать, чтобы загладить свою вину? Я не вижу никакого выхода, Господь…

– Прими ответственность, Чандра, – бросил агхори. – Вина без ответственности бесполезна – она превращается только в жалость к себе.

– Что вы имеете в виду?

– Прими ответственность – тогда ты сам увидишь, что делать. Если ты сам мог совершить грех, значит, ты сам можешь измениться, чтобы совершать хорошие поступки. Даже жалость и сострадание без ответственности не приносят никакой пользы, это всего лишь нетерпение сердца. Истинное милосердие связано с жертвой. Вспомни, как Господь Шива выпил яд, который мог бы отравить весь мир. Вспомни, как Господь Вишну стал черепахой, чтобы удержать гору: думаешь, это легко – держать на спине такую тяжесть?

– Вы хотите сказать, что мне нужно сделать что-то трудное?

– Смотри глубже – корень неправильных мыслей, ведущий к неправильным действиям, – привязанности. Чем ты дорожишь, Чандра? Отвечай честно, – и агхори сурово уставился на дэва пронизывающим взглядом, пробирающим всё тело и душу насквозь.

– Я… Люблю веселиться, и окружать себя разными красивыми вещами, – заговорил Чандра. – Люблю положение в обществе – посты, и уважение, которое с ними связано…

– Но обязанности, с постами связанные, ты не сильно любишь, – ехидно заметил Даттатрея.

– Да, это так, – честно признался лунный дэв. – Я думал, что пост – это когда служат тебе, а не то, что ты делаешь на этом посту…

– И ещё у тебя есть сильная привязанность – твой сын, Буддх, – безжалостно продолжил агхори.

– Но разве правильно не быть привязанным к родному сыну? – поднял глаза Чандра. – Это же моя кровь, я заботился о нём, хотя и не сразу, я люблю его!

– То, что ты принимаешь за любовь – просто слепая страсть, – резко произнёс агхори. – Сын даёт тебе возможность чувствовать себя важным в его глазах – ведь для ребёнка родитель – это Бог. Но думал ли ты, что хорошо для Буддха? И садовник, и лиана утверждают, что любят дерево. Ты кто – садовник, позволяющий дереву расти, или лиана, дерево душащая?

– Я… – Чандра опустил голову. – Я не знаю…

– Ну и как такое существо, как ты, опутанное привязанностями, может подняться в небеса? – агхори был неумолим. – Избавься от всего лишнего – тогда сможешь изменить свою жизнь. Некогда мне тут с тобой возиться – слышишь, меня зовут. Но мы скоро встретимся, Чандра. Подумай, к чему ты ещё привязан и избавься от этого – это моё тебе наставление.

С этими словами грозный брат Даттатрея поднялся.

– Да, и ещё одно. Твои слёзы, заключающие в себе частицу твоего света – большая ценность, Чандра. С их помощью ты можешь вернуться на небо, – агхори бросил эту загадочную фразу и отправился к своим последователям. Лунный дэв вздрогнул – среди всех сокровищ мира агхори выбрали одну – смерть. У неё они учились, ей поклонялись. Неудивительно, что Даттатрея часто навещал царство Ямы. Чандра божественным слухом услышал, как агхори приветствовали Даттатрею, своего гуру.

– Брат Даттатрея так любит своих агхори, что даже насытил как-то умиравших с голоду свой собственной плотью, – поделился лунный дэв с оленем, который опасливо стоял рядом, никуда не отходя. – Но что же мне делать? Какие туманные указания…

Пока Чандра размышлял, костры погасли, только дым и пепел стлались по долине. Из этого-то дыма и пепла возникли призраки умерших людей, чьи тела сожгли погребальные костры. Они бессмысленно, с тихими стонами, бродили по долине, пока не заметили единственный источник света – череп, наполненный слезами Чандры, который дэв прижимал к себе. Скоро Чандра оказался в плотном кольце призраков, которые пытались дотронуться до света, но никак не могли этого сделать – их призрачные тела таяли, стоило им протянуть руку к черепу.

– Что вы делаете? Чего хотите? – забеспокоился дэв, но не мог ничего разобрать толком из шелеста призраков – очень уж тихие и невнятные были у них голоса.

– Этот свет мёртвые могут получить только из рук дэва, – прошептала одна из теней прямо в ухо Чандры. Он оглянулся – и увидел перед собой призрак очень старой женщины. Недолго думая, лунный дэв опустил палец в череп, а затем смочил губы женщины светящейся субстанцией.