Путешествие. Дневник. Статьи

Кюхельбекер активно сотрудничает в журналах, выступая как поэт, критик и публицист. Он член Вольного общества любителей словесности, наук и художеств и завсегдатай литературного салона Софьи Дмитриевны Пономаревой.

Крепнут и тираноборческие, вольнолюбивые воззрения Кюхельбекера. С 1819 г. он сначала член-сотрудник, потом действительный член Вольного общества любителей российской словесности, в котором председательствовал Ф. Н. Глинка, декабрист, один из самых активных членов Союза благоденствия. В Вольном обществе Кюхельбекер 22 марта 1820 г. прочел стихи в честь высылаемого из столицы Пушкина. Его имя попало в донос, поданный министру внутренних дел Кочубею, и поэт с полным основанием ожидал, что гроза, разразившаяся над Пушкиным, не минует и его. Друзьям и самому поэту очевидно, что ему надо на время уехать из Петербурга. К тому же ослабляются его связи с Благородным пансионом: «Утешения, которые я до сих пор еще встречал в моей здешней жизни, оставили меня. Молодые люди, которые выросли на моих глазах, которых научил я чувствовать и мыслить, оставили мой класс и перешли в высший», — писал Кюхельбекер Жуковскому,[1728] прося его о поддержке. По совету Жуковского он пишет прошение ректору Дерптского университета о месте профессора русского языка,[1729] 9 августа 1820 г. увольняется в отставку из Иностранной коллегии и оставляет Благородный пансион. В это время Дельвиг предлагает ему поехать за границу с богатым вельможей А. Л. Нарышкиным в качестве его секретаря и собеседника, и Кюхельбекер с восторгом соглашается, предвкушая погрузиться в бурную атмосферу европейской «борьбы народов и царей», какой представляется ему атмосфера Европы 1820 г.

Путешествие продолжалось около года. Выехав из Петербурга 8 сентября 1820 г., Кюхельбекер в августе 1821 г. возвратился в столицу. Эти одиннадцать месяцев в жизни поэта насыщены приключениями, событиями, встречами. Неутомимый, любознательный путешественник иногда подвергался нешуточным опасностям: плывя морем в Ниццу, например, он едва не был выброшен в море.[1730]

В конце марта Кюхельбекер в Париже. Встречаясь со знаменитыми публицистами, учеными, литераторами, он и сам становится заметным явлением в культурной жизни французской столицы. Впервые русский писатель публично знакомит французов с литературной жизнью своей страны. Во влиятельном антимонархическом обществе «Атеней» Кюхельбекер читает лекции о русском языке и литературе. До нас дошла лишь одна из этих лекций, и мы не знаем, сколько их было прочитано. Но уже в первой из них явственно звучит политический радикализм лектора, протестующего против крепостного права и деспотизма, упрекающего Петра I, который «опозорил цепями рабства наших землепашцев».[1731]

Лекции обратили на себя внимание властей. «Положение Кюхельбекера стало небезопасно, — писал недоброжелательный современник, поручик Семеновского полка П. Ф. Гаккель, — он должен был оставить Париж. Очень трагичен был его уход с кафедры. <...> Во время речи у него была привычка время от времени пить; в экстазе он схватил вместо стакана лампу, которая стояла перед ним, облил себя маслом, обжег себе стеклом от лампы руки».[1732]

Пронесся даже слух об аресте Кюхельбекера. Встревоженный Нарышкин отказался от услуг своего секретаря.

Существует глухое указание, что Кюхельбекер собирался принять участие в борьбе греков за освобождение от турецкого ига. «Государь... полагал его в Греции», — писал А. И. Тургенев Вяземскому.[1733] Однако планы эти не осуществились, и в обществе поэта В. И. Туманского Кюхельбекер через Варшаву воротился в Петербург. Некоторое время он тщетно пытается найти себе какое-нибудь занятие, затем влиятельные друзья с личного согласия Александра I устроили опального поэта на службу к всесильному «проконсулу» Кавказа А. П. Ермолову. В сентябре 1821 г. Кюхельбекер выезжает в Тифлис. На Кавказе возобновилось его знакомство с А. С. Грибоедовым, быстро перешедшее в горячую дружбу. Грибоедов навсегда останется для него самым близким по литературным взглядам писателем и самым дорогим человеком. На глазах Кюхельбекера создавалось «Горе от ума», и позже он с гордостью называл себя первым читателем бессмертной комедии.

Пребывание на Кавказе тоже оказалось недолгим. Кюхельбекер дал пощечину дальнему родственнику Ермолова Н. Н. Похвисневу. Состоялась дуэль, и 26 апреля 1822 г. последовало прошение об отставке «по причине болезненных припадков». Ермолов выдал ему уклончивую характеристику: «...по краткости времени его здесь пребывания мало употребляем был в должности и потому собственно по делам службы способности его неизвестны».[1734] Есть сведения, что Ермолов имел «тайное приказание извести Кюхельбекера». Во всяком случае поэт поссорился со своим покровителем. Прежние похвалы Ермолову, защитнику вольности, сменяются негодующими филиппиками:

Проклят, кто оскорбит поэта
Богам любезную главу...[1735]