Путешествие идиота

А вокруг появились всякие летние кафе, и народ в них пиво-кофе потребляет, и музыка слышна из ресторанчиков, и народ по магазинам толпами бродит. Прослышав про низкие цены, люди из других районов начали к нам на надземке приезжать. Так что народу на улицах стало — не протолкнешься. Такие вот дела.

Владельцы всяких там аптек и автостоянок часто нас с Васу на улице останавливают и просят рассудить. Смотрящего-то нету. А вы, то есть я, мистер Уэллс, его «завалили», значит, вы теперь, по понятиям, он и есть. И просим, значит, спор наш разрешить. Так они рассуждают. С такой железной логикой мне трудно спорить. Ведь получается, я перед ними виноват. И приходится их слушать.

Странно мне смотреть, как богатые умные дядьки переминаются передо мной, словно мальчишки. И в глаза просительно заглядывают. И чушь, что я несу, с уважением выслушивают. Когда два хозяина магазинов тротуар меж собой поделить не могли, я им сказал, что надо делать, как проще. Взять да и поделить тротуар пополам. Независимо от размера магазинов. И они обрадовались. И всем рассказали, будто я «сужу по справедливости». Так что теперь мы с Васу стараемся по большим улицам не ездить, потому как иначе пицца успевает остыть. А нам надо «марку держать», так компаньон мой говорит. Мы и держим. С учетом моих денег, и тех, что мне подарили в качестве «компенсации», нам всего ничего на билеты копить осталось. Каких-то два месяца. Правда, Васу пока еще не нашел способа, как эти самые «слезы» добывать, но говорит, что «на месте сориентируется».

И еще я все время размышляю о том, как может простая маленькая коробочка, из-за которой все завертелось, так круто изменить жизнь стольких людей. И никак сообразить не могу, в чем тут секрет. Потому как выходит, что интерес к ней каких-то больших людей оказался полной глупостью. А глупости никогда никого до добра не доводили. Так все говорят. Как же тогда вышло, что именно эта глупость всем во благо пошла? Получается, быть глупым здорово?

А голос мне сказал, что это «парадокс». Любит он у меня всякие мудреные словечки.

Васу по вечерам приводит теперь не одну подружку, а сразу двоих. Теперь, когда я стал знаменит, любая девчонка из района готова к нам гости приходить. И к Васу тоже. Он им говорит, будто работает моим «менеджером». Это звучит значительно и волнующе. И ему никто не может отказать. Девушки разглядывают меня, будто диковинную рыбу, а когда я говорю какую-нибудь ерунду, с готовностью смеются.

Мы угощаем их пивом с моими любимыми устрицами. Или большущей печеной рыбой, которую нам доставляют горячей из магазинчика по соседству. Еще я купил огромный музыкальный терминал и теперь могу вволю слушать любимую музыку. И когда девчонкам надоедает хихикать и болтать глупости, я включаю парня по фамилии Хендрикс. Или ребят с непонятным названием «Грейтфул дид».

Иногда мы с Васу подпеваем музыкальному ящику. У нас это здорово выходит. Девчонкам нравится. У меня вдруг прорезался чуточку хрипловатый баритон. А потом мы наперегонки занимаемся с гостьями любовью. Так Васу называет это дело. Признаться, я давно уже понял, что это никакая не любовь, хотя деньги с меня брать и перестали. По мне, так это просто «трах». Иногда Васу так тоже говорит. Разве же это любовь, когда поутру, после всех этих приятных штук, что мы вытворяли, даже имени девушки вспомнить не можешь? Да и сами они, будто заводные машинки. Говорят одно и тоже. Что я красивый парень. Или клевый чувак. Или что классно трахаюсь. И иногда врут при этом безбожно. Я ведь такие вещи здорово ощущаю. С ними весело и приятно, и легко потом, будто в сауне попарился. Но при этом чувствуешь, что они совсем чужие. И представляешь, как было бы здорово, если на их месте вдруг оказалась Мишель. Когда я так думаю, то начинаю злиться. Повторять про себя, кто она, и кто я. И начинаю чувствовать себя очень одиноким. Еще более одиноким, чем когда жил на Джорджии. В такие моменты я сажусь у стены и слушаю «Летнее время» Дженис. Знали бы вы, каково на душе бывает, когда понимаешь, что тебя никто не любит. И я представляю, как на Кришнагири женщины будут совсем не такими пустоголовыми мотыльками, как наши гостьи. И я обязательно найду такую, которой будет рядом со мной хорошо. И почему-то, когда я так представляю, я снова вижу Мишель. И тогда снова злюсь. Что поделать. Такой вот я и есть. Все у меня не так, как у других.

Зато теперь я знаю, что такое «друг». Друг — это лучше, чем кореш. Или даже — чем компаньон. Друг, это когда ты знаешь, что человек тебя нипочем не бросит, как бы ему ни было страшно. И еще с ним можно говорить о чем хочешь, и он тебя поймет.

Васу мой друг. Он, может, и не умеет разговаривать так, как всякие важные дядьки в галстуках, но зато я знаю, что он со мной последним куском поделится. Когда я это понимаю, мне становится не так одиноко. Разве что немного грустно.

Глава 34 Пилот милостью Божьей