Путешествие идиота

Мы теперь летаем по полной программе. На максимальной скорости в верхних слоях. С выходом в космос. С отработкой полного набора маневров. Особенно впечатляют возможности маневровых движков в атмосфере. С ними я могу выделывать такое, что моему старичку «Гарпуну» и не снилось.

А еще стрельбы. Лазерами в режиме суборбитального или мезосферного перехвата. Из кинетических орудий по космическим целям. Тяжелыми ракетами класса «космос-космос» и «космос-поверхность». Управляемыми и самонаводящимися ракетами «воздух-земля». Планирующими бомбами с гравитационными или термобарическими боеголовками огромной мощности.

А еще штурмовка наземных объектов, атака морских судов противокорабельными ракетами, бомбардировка подводных лодок, маневренный воздушный бой на малых и средних высотах. С отражением ракетных атак и использованием ракет «воздух-воздух». Дьявольски умных и изворотливых. Атаки планетарных целей с космического авианосца. Скрытное перемещение у поверхности. Применение развернутых средств РЭБ.

Мощь X-201 переполняла меня и наделяла уверенностью в собственном могуществе. Казалось, я могу протянуть руку в любую точку пространства и раздавить все, что пожелаю. Люди представлялись мне жалкими букашками.

И еще я начал понимать, почему у меня не случалось никаких сбоев. Просто мы с машиной сливаемся до состояния единого организма. Именно поэтому я отключал склонный к отказу агрегат задолго до его выхода из строя. Знаете, это — как желание почесаться. Слишком умный человек будет думать, что это желание вызвано раздражением кожи механическим воздействием волосяного покрова, часть которого потеряла эластичность ввиду загрязнения. А такой как я просто почешется и пойдет себе дальше. Результат один и тот же, а затраты разные. Так и в полете. Я не задумываясь менял режимы при первых же полуосознанных признаках неприятных или необычных ощущений, вызывавших у меня дискомфорт. Машинально переключал цепи управления системой гравикомпенсаторов. Открывал огонь не штатно — с двух симметричных подвесок, а в кажущейся произвольной последовательности. Интуитивно варьировал режимы работы двигателей в пределах отведенного заданием коридора. Я чувствовал самолет так, как будто он был моим телом. Я был им, а он — мной. И самолет отвечал мне тем же. Только однажды произошел сбой системы выпуска переднего шасси. Вы когда — нибудь испытывали чувство внезапного онемения в ноге? Когда наступаешь, а ногу-то не ощущаешь. И непроизвольно переносишь вес тела на другую. Примерно такое же чувство я и испытал. Одновременно с собачьей виной тела-самолета. Он словно извинялся передо мной за собственное несовершенство.

Мы стартовали с магнитно — гравитационных катапульт морского авианосца. Взлетали с полевых грунтовых аэродромов. Поднимались с пятачка летной палубы авианесущего крейсера. Пулей выскакивали из стартовой ячейки космического носителя. Я был готов летать весь день напролет, и «Красный волк» страстно поддерживал мое желание. Но медики и Сэм упорно вытаскивали меня из кабины, как только мои затраты энергии превышали какие-то там их «нормативные». Мой рекорд — шестичасовой полет с отработкой орбитального удара и последующей посадкой на морской авианосец в другом полушарии.

Однажды, когда я весь выжатый сидел у лифта и приходил в себя после полета, ко мне подсел какой-то парень. Васу назвал бы такого важным перцем. Так вот, поставил этот перец стульчик раскладной, и рядом со мной уселся. Подсел и подсел, мне-то что? Места хватает. Может, ему заняться больше нечем, кроме как со мной рядом прохлаждаться. Только человек этот не просто так пришел. Я уже потом узнал, что это не просто техник из испытательной лаборатории. Этот перец оказался самым, что ни на есть, главным начальником. «Господин Председатель Правления», так его все называли. И начальник этот, пока я в себя приходил, ну меня пытать про самолет. Будто не видит, что не в себе человек. Спросил, на чем я раньше летал. А я ему: «На „Гарпуне“, на чем же еще».

— И как вам прежний самолет?

— Нормально, — пожал я плечами. — Все машины по-своему хороши.

И коктейль свой прихлебываю. Вот привязался. Я еще где-то там, за облаками. На посадку захожу. Рук не чувствую.

— Я не в этом смысле. Я про то, как «Гарпун» работает в роли универсального палубного истребителя?

— В роли универсального — никак. В космос выйти может, но там он как пуля в воде — движки слабоваты. Да и топлива в обрез — только на коротенькую орбитальную миссию. Потому и оружия берет мало, а из тяжелого и вовсе почти ничего. На серьезную атаку в космосе не способен. Разве что для обороны носителя или бомберам в эскорт для солидности. Опять же, на небольших дистанциях. Одно только название, что универсальный.

— А в атмосфере?

— В атмосфере — другое дело. На малых и средних высотах скорость что надо. Дальность приличная. Для эскорта лучше машины не найти. И как высотный перехватчик очень даже ничего. Атмосферного вооружения хватает на любую цель. И в маневренном бою лучше него не сыскать.

— А защищенные наземные цели?