Путешествие из Бухары в Петербург

Реакционное духовенство и господствовавшие классы Бухары всеми силами препятствовали общению таджикского народа, в особенности его прогрессивных деятелей, с передовой русской культурой.

Благородное стремление лучших людей к изучению русского языка и русской жизни влекло за собой тяжелые последствия. Достаточно вспомнить обрисованную в «Воспоминаниях» С. Айни трагическую судьбу Мулла Тураба, подвергшегося жестоким преследованиям фанатиков за изучение русских слов и ношение «русской обуви».

Несмотря на противодействие всех реакционных сил во главе с самим эмиром, влияние передовой культуры русского народа не могло не проникнуть в удушливую атмосферу Бухарского эмирата. Ярким выражением благотворного влияния этой культуры явилось возникновение просветительских идей, выдающимся пропагандистом которых был видный таджикский мыслитель второй половины XIX века Ахмад Дониш.

Познакомившись с русской жизнью во время поездок в Петербург, Дониш в своих произведениях пропагандировал русскую культуру, изучение светских наук, подвергал беспощадной критике гнилые устои феодальной Бухары. На просветительных идеях Ахмада Дониша воспитывались лучшие представители передовой интеллигенции того времени, а также и последующих поколений (Шохин, Музтариб, С. Айни, Хайрат и др.).

Ахмад Дониш родился в Бухаре между 1827-1829 гг. в семье бедного муллы. Отца его звали Носир. Дониш — литературный псевдоним писателя. За крупную голову современники прозвали его Ахмад-Калла (Ахмад-Голова), а за широкие познания в естественных и точных науках прибавили к его псевдониму еще прозвище Мухандис (Инженер).

Родители Ахмада Дониша были образованными людьми, но материально жилось им трудно. Еще ребенком Ахмад Дониш от матери научился грамоте и рано пристрастился к книгам. Девяти лет отец отдал Ахмада в школу, чтобы он выучил коран и получил звание кори — чтеца корана.

Однако, любознательному мальчику школа пришлась не по душе. Он испытывал отвращение к бессмысленной зубрежке непонятных арабских текстов. К тому же, Ахмад Дониш страдал врожденным дефектом речи — он заикался, а чтец корана должен был обладать звучным голосом и хорошей дикцией. Поэтому он неохотно ходил в школу и проводил большую часть времени в обществе сказителей и чтецов исторических легенд.

«Своим детским умом, — писал позднее Дониш, — я чувствовал, что это бесполезная трата труда. Я видел, что чтец корана способен лишь обучать детей... Я думал: «Зачем меня вынуждают заниматься этим? Ведь конечный результат — только шум детей и обязанность колотить их. Иной пользы от заучивания корана я не видел, и никто другой не говорил мне о ней.

Выйдя из школы, я задерживался на разных собраниях, где рассказывали о прошлом. Я любил слушать жития пророков и святых и узнавать о сражениях и битвах царей за власть над государствами. За это мне частенько приходилось сносить побои отца и учителя, так как, когда я исчезал из дома, меня всегда находили в тех сборищах, где рассказывались истории.

Но в заучивании Корана я был нерадив: еле усвоив одну часть, я переходил к другой... Мне это опостылело, я стал ленивым, совсем отупел, у меня не осталось и следа от умственных способностей, а память ослабела вконец» (стр 214)[4]

Увидев бесплодность своего учения в школе, Ахмад Дониш, по совету отца, поступил в медресе. Годы учебы в медресе, хотя и связанные для Ахмада с серьезными материальными затруднениями, сыграли значительную роль в его духовном развитии. Тишина и покой келий медресе дали ему возможность, помимо официальных дисциплин, входивших в учебную программу, самостоятельно изучать историю, литературу, астрономию, геометрию, изобразительное искусство, музыку.

Ахмад Дониш с детства увлекался каллиграфией и рисованием. Он рассказывает, что еще 7-8-летним мальчиком комками сухой глины он рисовал на стенах разные узоры и картинки, старательно выписывал строчки арабской вязи. В годы учебы нужда заставила молодого Дониша серьезно заняться каллиграфией и рисованием, ставшими для него основными источниками пропитания.

Овладев этим искусством самостоятельно, без всякого руководства он, в отличие от других мастеров — своих современников, выработал целый ряд новых приемов и правил.

По просьбе друзей и знакомых Дониш переписывал для них поэтические диваны, оформляя их изящными заставками и рисунками. Он мастерски владел почерками «сулс», «райхон» и «зульф», которыми делались надписи на стенах и сводах зданий, великолепно рисовал пейзажи, животных и батальные сцены в стиле старой классической миниатюры.

Однако, к овладению искусством рисования и каллиграфии, к изучению забытых в его время наук Ахмада Дониша побуждала не только личная, материальная выгода. Он видел величественные памятники искусства и архитектуры, созданные мастерами прошлого, и мечтал, как и они, посвятить свои знания и мастерство благу родной страны, развитию культуры своего народа.