Путешествие к Арктуру

— Тебе это кажется смешным?

— Не это. Смешным мне кажется огромный бородатый чужак, которого интересует что угодно, кроме него самого.

Маскалл тоже усмехнулся.

— Просто я единственный объект на Тормансе, который мне не в новинку.

— Да, но я тебе в новинку.

Канал шел зигзагами сквозь брюхо горы, и все это время они постепенно поднимались.

— По крайней мере, я никогда прежде не слышал такого голоса, как у тебя, — ответил Маскалл, который наконец был готов к беседе, поскольку смотреть было не на что.

— А что не так с моим голосом?

— Сейчас я слышу только его; потому я о нем и упомянул.

— Разве он не чистый? Разве я не говорю отчетливо?

— Нет, он чистый, но… неуместный.

— Неуместный?

— Я не стану объяснять, — сказал Маскалл, — однако, смеешься ты или говоришь, твой голос — самый прелестный и странный инструмент, что я когда-либо слышал. Но, повторю, он неуместен.

— Ты хочешь сказать, что он не подходит моему характеру?

Маскалл обдумывал ответ, когда их беседу внезапно прервал жуткий, всепоглощающий, но не очень громкий звук, исходивший из бездны прямо под ними. Это был низкий, скрежещущий, ревущий гром.

— Земля под нами поднимается! — крикнула Оушейкс.

— Нужно бежать?

Она не ответила, но направила шраука вверх под таким углом, что наездники с трудом удержались на его спине. Можно было услышать — и почти ощутить, — как дно каньона поднимается вслед за ними под действием некой могучей подземной силы, словно колоссальный оползень, движущийся в обратном направлении. Скалы трескались и осыпались. Сотни ужасающих звуков наполнили воздух, становясь громче с каждой секундой: треск, шипение, хруст, скрежет, грохот, взрывы, рев. До вершины оставалось не меньше пятидесяти футов, когда бесконечное темное море из почвы и осколков камней возникло под ними, быстро вздымаясь с непреодолимой мощью в сопровождении кошмарных звуков. Позади и впереди канал был засыпан на две сотни ярдов. Казалось, поднялись миллионы тонн породы. Летевшего вверх шраука захватил поток обломков. В это мгновение чудовище и наездники пережили все ужасы землетрясения — их жестоко опрокинуло и швырнуло в камни и грязь. Повсюду были грохот, неустойчивость, движение, хаос.

Не успев понять, что случилось, они оказались на солнце. Земля продолжала вздыматься. Минуту-другую спустя дно каньона превратилось в новую гору, на сотню футов выше старой. Потом движение внезапно прекратилось. Словно по волшебству, все звуки стихли; все камни замерли. Поднявшись, Оушейкс и Маскалл оглядели себя на предмет порезов и синяков. Шраук лежал на боку, тяжело дыша и вздрагивая от страха.

— Неприятное событие, — заметил Маскалл, стряхивая грязь.

Оушейкс промокнула углом одеяния порез на подбородке.

— Могло быть намного хуже… То есть подъемы весьма плохи, но провалы — верная смерть, и такое случается нередко.

— Что заставляет вас жить в подобной местности?

— Не знаю, Маскалл. Я полагаю, привычка. Я часто думала о том, чтобы уехать отсюда.

— Тебе многое можно простить, раз ты вынуждена жить в таком месте, где никто не может чувствовать себя в безопасности.

— Постепенно научишься, — улыбнулась Оушейкс.

Она посмотрела на монстра, и тот с трудом поднялся.

— Усаживайся, Маскалл! — велела Оушейкс, взбираясь на свое прежнее место. — У нас мало времени.

Он подчинился. Они продолжили прерванный полет, в этот раз над горами, в лучах солнца. Маскалл вновь погрузился в свои мысли. Странная атмосфера местности пропитывала его мозг. Его воля стала такой беспокойной и тревожной, что просто сидеть, бездействуя, казалось пыткой. Он с трудом выносил эту пассивность.

— Какой ты скрытный, Маскалл, — тихо сказала Оушейкс, не оборачиваясь.

— Скрытный? Что ты имеешь в виду?

— О, мне отлично известно, что творится у тебя внутри. И теперь я думаю, что следует задать тебе вопрос: по-прежнему ли дружбы достаточно?

— Не спрашивай меня ни о чем, — прорычал Маскалл. — У меня в голове и без того хватает проблем. Хотел бы я решить некоторые из них.

Он с каменным выражением лица изучал пейзаж. Шраук летел к далекой горе удивительной формы. Это была огромная естественная четырехсторонняя пирамида, поднимавшаяся гигантскими террасами и оканчивавшаяся широкой плоской вершиной, покрытой чем-то, напоминавшим зеленый снег.

— Что это за гора? — спросил Маскалл.

— Дисскаурн. Высочайшая точка Ифдоун.

— Мы направляемся туда?

— Зачем? Но если ты продолжишь путь, возможно, тебе стоит посетить вершину. С нее видно все окрестности, до самого Тонущего моря, острова Суэйлоуна и даже дальше. С нее также можно увидеть Элппейн.

— Этим зрелищем я собираюсь насладиться, прежде чем покончу с делами.

— Неужели, Маскалл? — Она обернулась и положила ладонь на его запястье. — Останься со мной — и однажды мы отправимся на Дисскаурн вместе.

Он неразборчиво хмыкнул.