Путешествие к вратам мудрости

– Парень трудится у меня, отлично ладит с нашими подсобными рабочими, хотя я до сих пор не разобрался, получится ли из него настоящий умелец.

Брат кивнул и отвернулся от меня, и я подумал, не тоскует ли он по семейной жизни, ведь с нами он прожил недолго, сбежав из дома в очень юном возрасте.

– А что твоя жизнь, Ялен? Расскажи, чем ты занимался все это время.

Он вскочил столь порывисто, что я вздрогнул, и зашагал по тропе, пиная пыль сандалиями и наводя меня на мысль, что его редко расспрашивали о нем самом и теперь он не знает, с чего начать.

– Когда я смылся из нашей деревни, – заговорил Ялен, – поначалу я далеко не ушел. Прятался поблизости дней десять, раздумывая, а не вернуться ли обратно и не попросить ли прощения у твоей матери. Маялся, пока до меня не дошло, что унижаться перед ней выше моих сил, и я двинул на север. Шел несколько недель от города к деревне, о которых прежде и не слыхивал, а кое-где не понимал даже языка тамошних людей. В одном из таких мест под названием Балина я нашел работу – учил драться сыновей из знатных семейств, в той части страны потасовкам счету нет. И так я хорошо себя показал, что один богатый торговец специями по имени Конкига послал за мной и предложил мне должность победителя.

– Должность победителя? – Запрокинув голову, я уставился на брата. Подбирая осколки камней, он швырял их как можно дальше, и они беззвучно приземлялись в густой пыли. – В каком смысле?

– Конкига – хозяин земли, что простирается до самого горизонта, – ответил Ялен. – Тысячи мужчин, женщин и детей находятся под его покровительством. Он много делает, заботясь об их благополучии и образовании. Несколько лет назад он изобрел довольно необычное правосудие для тех, кто нарушает закон. Судья в одиночку выслушивает показания, и если он решит, что подсудимый виновен в преступлении, в котором его обвиняют, тогда этому человеку предлагают выбрать себе наказание, одно из двух. Он может либо лишиться конечности в мгновение ока, либо согласиться на битву со мной на глазах у всех. Выбери он первое, я сразу вынимаю меч и отрубаю ему руку или ногу. Выбери второе, мы бьемся друг с другом, и ему достаточно пролить хотя бы каплю моей крови, чтобы возвратить себе свободу. Но если я первым пролью его кровь, его признают виновным и отрубят ему голову – независимо от серьезности преступления. Кража, убийство, оскорбление соседа, неважно. Выбор за ним.

– И тебя не смущал столь произвольный закон? – спросил я.

– А что тут такого? – пожал он плечами. – Мне хорошо платили, да и глянь на меня, брат, я не из тех, кого легко победить.

Что правда, то правда. Как и наш отец, Ялен был человек-гора, а его тело казалось тщательно вырезанным рельефом из мускулов, сухожилий и вен. Я помнил, как он лупил меня в пору нашего детства, на мне ни единого живого места не оставалось, а ведь тогда его силища лишь начинала накапливаться. Сейчас мне было даже страшно представить, сколь жестокие увечья он мог причинить в бою теперь.

– И ты по-прежнему этим зарабатываешь? – спросил я.

– Нет. Удача изменила мне, когда в город заявилась троица головорезов. Они грабили купцов, насиловали женщин и сжигали дома дотла. Понадобились десятки людей, чтобы схватить их. Суд признал их виновными, и Конкига предложил им выбор, тот же самый, какой он предлагал всем, но сразиться со мной должна была вся троица разом. Бой был заведомо неравным. Думаю, Конкига хотел меня подставить. Ясное дело, бандиты согласились, но никто из них не сумел пролить моей крови, и я легко расправился с ними. К концу дня их выстроили в цепочку на помосте, где каждый по очереди отведал моего меча. Однако на Конкигу я обозлился. Мои победы ему явно наскучили, он потерял ко мне интерес, и я ушел от него. И не прогадал: слухи обо мне ширились, и с тех пор я известен как величайший боец в нашей стране, работаю по найму у богатых людей. Кто больше заплатит, тому и служу.

– А сума в нашей комнате? – поинтересовался я, ибо ранее он говорил, что в кожаном мешке лежит с дюжину кистей левых рук, и все это он везет на север.

– Воры, – ответил брат. – Мелкие воришки, крали понемногу, так, всякую ерунду. Но мой заказчик решил, что отрубленные кисти послужат уроком другим нечистым на руку. Рубить им головы, по примеру Конкиги, он не собирался. Ему было достаточно кистей.

– А эта работа, – продолжил расспрашивать я, – она доставляет тебе удовольствие?

Казалось, он удивился не меньше, чем когда я спросил, счастлив ли он.

– Мне она по плечу, – сказал брат. – И потом, работа есть работа, и без разницы, какая она. А еще я обожаю смотреть на лица людей, когда их ведут на казнь. Некоторые трясутся от страха, другие шагают храбро, как и подобает мужчинам, а кое-кто норовит сказать что-нибудь мудрое напоследок, да только на таких умников и внимания не обращают.

– Странное любопытство. – Я чувствовал, как меня пробирает дрожь. – И сколько людей ты убил?