Путешествие к вратам мудрости

Я не сводил с нее глаз в ожидании развязки: либо она жестоко потешается надо мной, либо действительно говорит то, что думает.

– Дочь Небес! – воскликнул я, падая на колени и целуя ее ступни. – Ярчайший Луч Утреннего Солнца! Ваше великодушие поразительно! Я глубочайше признателен вам, и когда я найду моего зловредного кузена Хэя и оборву эту затянувшуюся связь между его головой и телом, я стану воспевать ваше достославное имя бесконечно.

– Разумеется. – Она выставила ладонь вперед, дабы положить конец моим изъявлениям благодарности. – Отпуская тебя, лично я приношу великую жертву. И надеюсь, что ты выкажешь ответную благодарность.

– Безотлагательно! – Я вскочил, расстегивая пуговицы на штанах, и успел спустить их до колен, когда она тряхнула головой, рассмеялась и велела мне остановиться.

– Нет, не это, – сказала она. – По крайней мере, не сейчас. У меня к тебе куда более важная просьба.

– Все что угодно, Высочайшая. Лишь произнесите нужные вам слова, и я полечу исполнять ваше поручение со скоростью тысячи лошадей.

– Комнаты во дворце на самом верху, где наложницы проживают, – сказала она. – Ты там бывал?

– Я знаю, где они, конечно. Но никогда туда не заходил. Для меня это запретные покои.

– Но, стоя внизу, ты разглядывал крышу?

– Да, Ваше Великолепие.

– Тогда тебе знаком балкон, где эта дочь горного козла стоит каждый вечер и мерзко мяукает, загрязняя воздух и выдавливая кровь из ушей невинных душ. Эти звуки разносятся по всему двору, и мой муж Гуан Цзун, дурак дураком, сидит у фонтана и слушает ее серенады с таким выражением на лице, что всем, кто глянет на него, становится не по себе.

Я кивнул. Сам я часто прятался в тени, чтобы послушать, как Хуань, одаренная певица, воскрешает некоторые из наших старинных мелодий.

– Перила на том балконе, – продолжила императрица. – Я бы хотела их ослабить. Несколько болтов стоило бы выдернуть из стен.

– Но если случится так, что… – нахмурился я.

– Если случится так, это всего лишь будет означать, что перила расшатались, и ничего более. Тот, кто ослабит перила, не понесет ответственности за беду, что может позднее произойти с кем-то, прислонившимся к ним. Ты горишь желанием покинуть Линьань и вернуться к своим поискам отмщения ради или нет? Что ж, вот как ты сумеешь достичь своей цели. Могу я положиться на тебя, сделаешь ли ты то, что мне нужно?

Я чувствовал, как падает сердце в груди, пока мои хорошие ангелы воевали с моими плохими, но в итоге я покачал головой.

– Нет, – сказал я. – Сделай я нечто подобное, и кто-то упадет с балкона, тогда я наверняка окажусь в ответе за смерть этих людей, будто сам столкнул их вниз.

– Ничего подобного никому и в голову не придет.

– При всем уважении, Лучезарная, мне ведь пришло.

– Какая жалость, – ответила она со вздохом после продолжительной паузы. – Но, с другой стороны, это означает, что я буду наслаждаться плотскими удовольствиями с тобой еще много, много лет. Возможно, до конца наших жизней? Мы сможем вместе стареть. Разве это не замечательно?

– Умоляю, Величайшая Звезда в Поднебесье, – сказал я, падая на колени.

– Молчать! – гаркнула императрица. – Я обратилась к тебе с простой просьбой, однако ты отказал мне. Тогда почему я должна исполнять твои желания? Нет уж, мы забудем этот разговор, словно его и не было, и вернемся к нашему прежнему распорядку. Раздевайся немедленно, пес, у меня возникла особо странная фантазия, и я хочу поделиться ею с тобой. Сперва она может показаться грубоватой, даже противоречащей законам природы, но меня она приводит в восторг.

И, к моему неизбывному стыду, я решил сделать то, о чем она просила. Спустя два дня, поутру, когда наложницы принимали ванны, я поднялся на верхний этаж дворца, украдкой пробрался по коридору в большую комнату, где женщины сидели по вечерам с шитьем, дожидаясь, пока император призовет кого-либо из них в свою спальню. Сердце тяжело билось в моей груди, страх смешивался с отвращением к себе, но, повторял я себе снова и снова, я ничего такого не делаю, лишь ослаблю несколько болтов, и что бы ни случилось потом, за это я уже не отвечаю.

Взобраться на балкон было очень легко, и оттуда открывался захватывающий вид на дворцовые угодья. Посмотрев вниз, я увидел то место, где каждый вечер сидел Гуан Цзун, наслаждаясь голосом любимой наложницы; из осторожности я хотел поскорее разделаться с поручением императрицы и недолго думая поступил так, как меня научили: вынул кое-какие болты и ослабил несколько других. Положив болты в карман, я вышел в коридор, и тут, к моему ужасу, за моей спиной раздался голос, окликавший меня по имени. Знакомая, хотя и неприятная вонь наплывала на меня.

– Что ты здесь делаешь? – воскликнула Юай, госпожа наложниц, и встала передо мной, сдвинув брови.

– Я заблудился, – ответил я.

– Заблудился? Здесь? Ни за что не поверю. Надеюсь, ты не пытаешься заигрывать с наложницей. Ты ведь знаешь, как наказывают за это?