Путешествие к живым

В тех деревнях, где представители Всемирной организации здравоохранения проводят обследование, они прежде всего изучают широко распространенные здесь легенды и сказания. Чувствуя себя на земле одинокими, жители этих отдаленных островов населили небо. Они поделили его на несколько этажей. Наверху пребывают божества и католические святые, ниже — над самыми вершинами деревьев, — словно молчаливые, грустные птицы, парят феи. Их называют «encantos». Одни из них черные, другие — белые. Но я не знаю, какой из этих двух цветов означает «порчу», жестокость, смерть. Возможно, что белый цвет. Здесь приходится отречься от привычных нам ассоциаций, Черный цвет может олицетворять радость, а белый — угрозу и кошмар.

Густой шатер из листьев простирается над нашими головами. Мы идем по жесткой, блеклой траве, рискуя на каждом шагу наступить на кобру, — энать — это еще далеко не все. Мы должны проникнуть во тьму религиозных представлений.

Пока мы гуляем, выступающий в роли гида крестьянин показывает нам деревья, в листве которых живут феи. Мы заходим в дом к «herbilario» — знахарю, лечащему травами. Хотя он слеп, перед ним на столе горит масляная лампа. Знахарь рассказывает нам об «aswangos». Это люди, которыми овладели бесы. Ваш сосед или соседка, день за днем ведущие на ваших глазах столь же будничную и примитивную жизнь, как и вы, ночью вдруг оборачивается животным и исчезает из деревни. Теперь это существо несет людям страдания и смерть. Там, где живет оборотень, на потолке не заводится паутина — вот единственный признак, который позволяет проверить преследующие вас подозрения по отношению к ближнему.

Люди здесь живут в атмосфере вечных подозрений. Зло таится повсюду — в воздухе, на деревьях, в траве. Под каждым листом подстерегает «сглаз» и неприятности. Никогда ничего нельзя знать наверняка. Человек окружен — мраком неведения. День — не что иное, как уловка ночи; свет — всего лишь маска, которой прикрывается оборотень.

Можно сказать, что в здешних местах масляная лампочка слепого знахаря — единственный символ знания. Все остальное — тревожно. И мы должны проникнуться тревогой, преследующей по пятам этих людей.

Вся мифология поднята на борьбу со «злыми духами». Ведь если безнадежные болезни на острове вызваны кознями фей и оборотней, то существует нечто, противостоящее этому злу. Подобная уверенность дает какое-то утешение. Мифы — инстинктивная самозащита изолированной личности; в болезни она видит мистическую связь человека с природой.

В деревне Пало, напоминающей вместе со своей большой иезуитской церковью мексиканскую деревню, некоторых больных начали лечить препаратом фаудина. Больные выздоровели. Жителей деревни охватила паника: мучившие их болезни, в которых они отчасти винили злых духов, внезапно предстали перед ними в своей простой материальной сущности. Оказалось, что болезни можно одолеть лекарством. Но лекарства мало, оно дорого стоит, принимать его в известных случаях опасно, врачи не решаются прописывать его больным с ослабленным организмом. Те же, кто может принимать лекарство, боятся, чувствуя себя одинокими жертвами отчаянной несправедливости. Они считали, что их преследует нечистая сила, а оказалось, что они просто больны тяжелой болезнью и в небе нет духов, а на земле есть врачи, и приходится платить за снадобья.

Конечно, все это вовсе не означает, что до тех пор, пока не будет найдена некая панацея, эти народы следует предоставить феям. Речь идет не столько о том, чтобы просветить этих людей, сколько о том, чтобы в один прекрасный день извлечь их из бездны мрака.

Песня деревни Багаюпи

5 ноября. Странные дни пережил я на этом острове, истомленном мучительным зноем. Все произошло так стремительно. В Париже шел дождь. Для меня это время — начало ежегодно возобновляющейся поры душевного уныния.

В деревне Багаюпи на острове Лейте бригада Всемирной организации здравоохранения не остается в стороне от мероприятий по развитию страны. За последнее время по инициативе правительства агрономы, градостроители и медицинские работники пытаются создать деревенские комитеты, с помощью которых надеются несколько улучшить условия жизни населения.

Рост сельскохозяйственного производства, контроль за водными источниками, строгое наблюдение за ассенизацией в деревнях — все это лучше, чем лекарства и химическая очистка воды, помогло бы справиться с билгарциозом. Здесь требования медицины непосредственно срастаются с политическими требованиями.

Частые удары по старой бутылке, заменяющей гонг, сзывают жителей деревни на собрание. Я присутствую при открытом голосовании. Решается вопрос об изгнании из деревни одичавших свиней. Затем начинается оживленная дискуссия о том, что детям не в чем ходить в школу. Я смотрю на этих мужчин и женщин, которые впервые собрались здесь все вместе. Они стесняются присутствия влиятельных лиц деревни и иностранцев и, опасаясь вопросов, иногда прячутся за спины сидящих впереди односельчан.