Путешествие к живым

Если у человека обнаружат пятна или потерю чувствительности, следует проверить процент гемоглобина в крови. Затем у больного берут срез кожи. Микроскоп поможет найти бациллы. До появления язв на коже бациллы, представляющие собой красные палочки, ничем не отличающиеся от палочек Коха, скопляются в ушных раковинах. Проказа и туберкулез — болезни родственные. Существует легкая форма заболевания, так называемая туберкулезная проказа. По утверждению некоторых ученых, ее можно обнаружить у человека, которому сделали прививку от туберкулеза. Такой человек обладает иммунитетом к настоящей, большой проказе. А именно эта форма заболевания является самой страшной. Если больного оставить без медицинской помощи, то вскоре у него по ходу нервных стволов образуются эритемы, бугорки, начнут прощупываться «четки». Вчера, когда мне предложили осмотреть больного, я прощупал такие «четки». С этого момента пальцы больного начинают западать: по выражению врачей, «больной показывает коготки». Затем появляется новый симптом — «антониево лицо» (по имени римского императора Антония); лицо больного теряет подвижность, застывает. Потом появляются язвы. Постепенно ими покрывается все тело. К пальцам рук и ног перестает поступать кровь, и они безболезненно отваливаются, не оставляя ран. Лицо приобретает львиное выражение. Волосы на голове и теле выпадают. Половые органы атрофируются. У мужчин набухают груди. У женщин прекращаются месячные. Голос больного становится хриплым. Что добавить еще?

Второй подобной болезни, которая так свободно и безраздельно распоряжалась бы человеческим организмом, не существует. Ни одна болезнь, кроме проказы, не перекраивает подобным образом человеческое тело, не обесцвечивает и не перекрашивает его, не лишает признаков пола, не меняет черт лица. Но проказа не только разрушает — она и творит: на последних стадиях своего развития она превращает больного в образец негритянского или полинезийского искусства, в тотем, дошедший до наших дней. Проказа как бы вновь воспроизводит кошмар первобытных времен. Она обращается с человеческим телом, как какой-нибудь скульптор-варвар: отламывает палец, потом другой, третий, добавляет бугорки, отпечатывает узоры на коже, расплющивает нос, проваливает щеки, чудовищно меняет форму ушных раковин. Это страшное творчество длится долго. Одни язвы засыхают, другие появляются. Прокаженный испытывает пронзительную, острую боль. От проказы не умирают. Ослабевший, преисполненный отвращения к себе, больной до конца дней своих остается источником заразы.

Трудно поверить, что эти маленькие таиландские школьницы, проходящие сейчас перед нами, когда-нибудь могут превратиться в подобные чудовища!.. Кругом светло, спокойно, над полями тишина солнечного утра. Сквозь бамбуковые стены в школу проскальзывают тонкие солнечные лучи. Маленькие школьницы недоверчиво бросают быстрые взгляды….

Зажатая между пальцами булавка совершает прогулку по коже девочек.

— Колет?

— Да.

— Колет?.. Колет?

Девочка уже сама не знает, колет или нет, она сосредоточенно сморщила лицо — боится ошибиться. А может быть, это недовольство? Что за глупая игра с булавкой! Я подумал, не лучше ли было бы это делать не нам, иностранцам, а местным жителям. У нас чужие лица, мы слишком много разговариваем, суетимся. Нам никак не удается соразмерить свои движения и поступки с установившимся здесь ритмом жизни. Что бы мы ни делали, все будет неуместно, непривычно для них. Однако скоро нас здесь не будет. На смену нам придут таиландские врачи.

— Посмотрите сюда, на это пятно, — обращается ко мне испанский врач, указывая на более светлое место на спине девочки. — Пока еще ничего определенного, но все же меня беспокоит…

Школьницу спрашивают, откуда она. Девочка называет деревню. Об этой деревне врач-испанец еще ни разу не слышал. Следует в ней побывать. Не гнездится ли там проказа?

Мы усаживаем девочку в джип. Она указывает нам дорогу. Останавливаемся в деревушке, состоящей из бамбуковых домов и хижин. Кругом тенистые деревья. У края деревушки буддийский монастырь. Монахи сидят на корточках в большой со всех сторон открытой комнате. С ними беседует их наставник.

Деревушка выглядит бедно. Повсюду разлита тишина и как бы вечерняя истома, хотя день еще в самом разгаре. Женщины выходят на порог своих хижин и останавливаются, вяло опустив руки. На утомленные лица падают пряди волос — женщины не откидывают их. Рты у всех полуоткрыты. Мужчины смотрят, руки их висят вдоль туловища. Около домов валяются глиняные черепки, солома.

Наконец, нам удается найти старосту деревни. Он собирает часть жителей. Из лачуги выходит мужчина и как безумный начинает вертеться, потом приседает на корточки и медленно качает головой не то от душевной, не то от телесной муки. Его оставляют сидеть в стороне. Начинается обследование.