Путешествие ко святым местам в 1830 году

Но еще оставалась в Египте враждебная партия, которая не забывала прежнего своего могущества и не хотела уступить древних прав пришельцу. То были мамелуки, еще сильные, хотя и сокрушенные французами: знаменитый в битвах Мурад-бей уже погиб от чумы, его искусный соправитель Ибрагим доживал горькую старость в верхнем Египте, оттоле одушевляя сподвижников, младших беев, и тщетно стараясь прекратить их междоусобия. Но два новые бея, оба из дома Мурадова, были грозны паше воинственным своим духом и громким именем. С одним из них, Осман-беем Бардисси, Мегемет Али долго находился в приязни политической, желая тем отдалить его от прочих беев, доколе устрашенный его усилением при Али-паше-Джезаирли возмутил воинов и изгнал его со всеми мамелуками из Каира, где уже с тех пор не суждено им было властвовать.

Другим, еще более грозным противником имел он знаменитого Эльфи-бея, питомца англичан, тщетно желавших восстановить для него прежнее правление в Египте. С сими двумя врагами, поддерживаемыми Портой, всегда недоверчивой к успехам Мегемета Али, долго боролся паша, действуя оружием против беев и англичан, которых навсегда отразил от Египта, и деньгами – против капитана-паши. Наконец преклонил он диван оставить беев их междоусобиям. Счастье благоприятствовало ему сверх всякого чаяния: почти в одно время умерли скоропостижно Осман-бей-Бардисси и Эльфи-бей, и уже никого не оставалось из мамелуков, кто бы мог перевесить могущество паши, сильного мнением народным и своими албанцами. С тех пор только сделался он истинным владыкой Египта, одним лишь именем завися от султана. Постепенно удаляя от себя людей сомнительных из числа шейхов столицы, в коих дела и имущества начал вмешиваться, он обогащал казну наследствами их и новыми налогами и продолжал отражать усилия остальных беев: то побеждал их шайки, то приглашал самих на службу в Каир, и наконец утвердил власть свою избиением их в вышгороде. Руками своих албанцев совершил он сие убийство, и скоро были изгнаны и казнены самые вожди сей буйной его дружины. Так хитрый паша истреблял одних другими и оружием усмиряя набеги бедуинов, захватил их шейхов в заложники для утверждения самодержавной власти своей над пустыней.

Война, которую вел он по воле султана против вехабитов для освобождения от их ига Мекки и Медины, усилила его во мнении Порты и возвысила в глазах народа как избавителя святых мест. Но юный победитель вехабитов, сын его Туссун-паша, не воспользовался заслуженной им в боях славой; рано похищенный чумой, он оставил старшему брату Ибрагиму довершить покорение Аравии. Другой поход, предпринятый Мегеметом Али во глубину Африки для покорения Нубии, Дарфура, Донголы и Сеннаара, придал новый блеск его оружию и сокрушил остаток мамелуков, крывшихся в Нубии, где кончил дни свои Ибрагим-бей; но сей подвиг, расширивший к югу его области и торговлю, стоил ему жизни меньшего сына Измаила, убитого мстительным негром. Так, приобретая царства, честолюбивый паша лишился любимых детей, и один только Ибрагим остался наследником его славы и могущества.

Но крепкое сложение обещает еще долгую жизнь шестидесятилетнему паше, если только не прервут ее царьградские парки. Умное и приятное выражение лица и седая окладистая борода дают маститому старцу величавую наружность, которая становится еще привлекательнее при его ласковых речах и вежливом обращении. Чалма и одежда носят отпечаток любви его к роскоши, и ярко горит алмазами вся принадлежащая ему утварь. Он редко окружает себя многочисленным двором своим: более склонный к обществу франков, любит беседовать с ними о своих заведениях и торговле, выведывая новости политические, и в их кругу нашел я его при моем представлении. Все стояли. Еще издали приветствовал меня паша и посадил близ себя на бархатном диване, обкладенном парчовыми подушками, который окружал всю залу, устланную египетскими тонкими циновками. Ему поднесли на коленах блестящий алмазами наргиле и нам обоим подали кофе в чашках, осыпанных бриллиантами. Придворный драгоман служил меж нами посредником. Я просил его изъяснить паше, «как сладостно для меня быть в областях его эхом нашего великого народа, исполненного уважения к светлому преобразователю сих древних стран, которого благодатная рука, как второй Нил для Египта».

Мегемет Али, благодаря меня за приветствие, сказал, «что он радуется посетителям Египта, особенно русским, в которых всегда находил людей отменно приятных и благородных, и жалеет только, что отдаление России доставляло ему слишком мало случаев знакомиться с ее уроженцами, ибо и самые ваши консулы всегда избираемы были из иностранцев».

В свою очередь благодарил я пашу за то выгодное мнение, которое он имеет о моих соотчичах, уверяя его, что довольно было и немногих русских путешественников, чтобы распространить в России молву о благосклонном приеме и покровительстве, которым пользуются в Египте иностранцы.