Путешествие на абсолютный полдень

Фай протянул руку над столом и тыльной стороной ладони погладил Сеймура Сана по разбитой щеке. Он разлил остатки водки по чашкам, и говорил теперь вкрадчиво и тихо:

– Человек часто забывает о том, что у него с миром общая судьба. Люди думают, что время иллюзорно, а события последовательны и непротиворечивы. В физике есть такое понятие – момент бифуркации. Это условие существования сложных систем, когда их структура изменяется резко и непредсказуемо. Упрощение, равномерность, тепловая смерть Вселенной – не единственный вариант развития. В течение событий легко вмешивается случай. Это называется точка бифуркации. Благодаря ей у каждого из нас однажды возникает выбор – возможность сделать свою жизнь чем-то большим, нежели путь от рождения к смерти… Сеймур, с таким грустным лицом, как ты сейчас сидишь, вообще нельзя жить. Улыбнись. Я тоже готовился к серьезной работе, а оказался в балагане. Но мы люди профессиональные, мы бытовых пристрастий иметь не должны. А все остальное, как в песне – фигня, мой генерал, все то, что не война. Пойдем, я тебе открою каюту. Тут много свободных.

Фай привел капитана «Золотого Дракона» в спальный бокс Нэля, через стенку от собственного обиталища. Сеймур смотрел в круглый иллюминатор на ярко-синее небо, начинающее к вечеру обретать бездонную глубину. Выпили они поровну, но Фаю казалось, что сам он менее пьян. Он решил, что попросит сейчас заварить себе крепкого чая и через час придет в норму. И отправится давать распоряжения нижним таю дальше.

– Когда на Тай будет такое же небо? – спросил его Сеймур, садясь на застеленную серым одеялом кровать. – Сколько придется ждать?

– От двадцати до пятидесяти лет, – пожал плечами Фай. – Зависит от того, сколько генераторов возьмем с собой.

– Плюс четыре года на обратный перелет. Мне почти сорок. Я не доживу.

– Дети доживут.

– Мои дети на орбитальных базах, – напомнил Сеймур.

– Роди еще раз. Пока не поздно.

Фай умолк, поняв, что сказал бестактность и глупость. Семейный партнер Сеймура Сана погиб год назад, почти сразу после высадки на Бенеруфе, да и вообще произносить вслух такие вещи права у Фая не было.

– Извини, – сказал Фай.

Вместо ответа Сеймур взял Фая за руку и потянул к себе. В маленьком боксе некуда было отступать. Фай сел рядом с ним.

– Слушая тебя, понимаешь, что смысла у жизни все-таки нет, – проговорил Сеймур, расстегивая на себе китель. – Но он может быть назначен. В зависимости от допустимых нами степеней свободы… Я думал, ты тихоня, Фай. И заучка. А ты стал совсем другим…

За двенадцать лет семейной жизни Фай ни разу не изменял партнеру. И никогда не интересовался фактической верностью Маленького Ли. Даже когда они ссорились, по месяцу не разговаривали друг с другом и спали, отвернувшись каждый в свою сторону. Одежда верхнего таю упала на пол. Фай облизнул сухие губы. Хоть Маленький Ли и был моложе Сеймура почти на десять лет, но сравнивать их было все равно, что сравнивать воробья и райскую птицу.

– Ты не совсем правильно меня понял, – попробовал уклониться Фай.

-- Правильно, неправильно… Я давно один. Я не очень пьян и не то, чтобы изголодался. Мне просто год не с кем поговорить. Некого обнять… Останься. Ты не пожалеешь…

– А ты? Не пожалеешь?..

Сеймур наконец-то улыбнулся, прикрыв пальцами выбитый зуб.

Следующим утром, едва розовая рассветная дымка расплылась над восточным горизонтом, тот таю, что был беременным неизвестно от кого и бит за это Фаем по щекам на площади в центре поселка, и Маленький Ли вместе с ним сели в рыбачью лодочку, причалившую к пристани со свежим уловом, и сбежали с острова Бо.

Глава 6

* * *

Наконец-то скобки были сняты, присоски отлеплены, и даже мерзкая веревочка, из-за которой Дин переживал больше всего, извлечена на свет. Государь дал Дину с собой мешочек с “леденцами”, объяснил, куда их прикладывать и где нажимать, чтобы лекарство вошло под кожу, и написал бумажку с домашним адресом своего собственного врача (зачем ему-то врач, не понял Дин, при таких возможностях), господина Эргора – на случай, если станет плохо ночью, или еще случится что.